- Еще разочек, господин Рал, пожалуйста, - койво глянул умоляюще своими  голубыми глазами.
- Хорошо, но только один раз, - Рал отложил взятый в библиотеке роман, уселся на стуле ровнее и положил руку на стол, - Ты должен заставить меня сжать руку в кулак.
В придуманную Номером Два игру «в стенку» он мог играть часами, а Рал -  пока не начинала болеть голова. Игра была примитивной настолько, насколько мог придумать ее человек, не обладавший никакими способностями койво и очень мало интересовавшийся этими способностями вообще. Одним ударом Рал решил убить двух  кроликов: научить телепата восстановить собственную ментальную защиту и попытаться научиться самому противостоять телепатическому вмешательству. Нелегкая и масштабная задача для того, кто не знал, как именно работают ментальные барьеры и как обучают телепатов контролировать свои силы и мог судить об этом лишь по некоторым наружным признакам.
Телепат отстраненно - пристально уставился ему в глаза, зрачки его замерцали. Рал сосредоточился, представляя в своем сознании прочную кирпичную стену. Кирпичик к кирпичику, эта стена вырастает ввысь, заворачивается в глухую трубу, закрывая его мысли под музыку  знаменитой «Еще один кирпич в эту стену».
Поначалу койво вламывался в его голову почти сразу же, сметая выстроенную стенку. Но чем дальше, тем прочнее становилась стена и успешнее Рал сопротивлялся. Обратной стороной его успеха было, что у него начинала дико болеть голова – результат насильственного вторжения в разум. Потому условием было играть или до победы Тиля, или пока Рал не скажет «довольно».
Вот сейчас его ладонь все так же лежала на столе, но в виски уже начал ввинчиваться раскаленный гвоздь.
- Довольно!
Койво тут же моргнул, разрывая контакт. Вламываться в чужие головы он умел или только  при зрительном контакте, или же ему требовалось коснуться человека.
- Крепкая очень стена, я не смог ничего, - сказал нараспев своим хриплым голосом, - Жаль,  умеете вы только строить, а не ломать. 
- Ты запомнил, как она выглядит? Ты должен построить у себя в голове такую же стенку и все время держать ее. Тогда мысли не будут утекать, - в очередной раз повторил Рал, растирая виски.
Тиль кивнул и, поняв, что больше игры не будет, вернулся к своему прежнему занятию. Сидя на полу, он колол абрикосовые косточки и собирал ядрышки на блюдце, чтобы съесть позже. Сегодня Альбина Васильевна варила абрикосовое варенье,  и телепат помогал ей чистить фрукты. Вместо косточек хозяйка вкладывала половинки грецких орехов, а  косточки собиралась выбросить.  Рал вспомнил свое детство, забрал миску с косточками, показал Тилю, как их раскалывать и дал попробовать орешек. На ближайшее время телепат был занят.
Рал же вернулся к роману и устроился в потертом  кресле в   выступающем «фонаре» окна, попутно прихватив горсточку орешков с блюдца. За окном подступали короткие южные сумерки, когда  на дорожке, ведущей к входу, мелькнула черная широкополая  шляпа. И почти сразу в дверь внизу постучали. Уверенно и коротко. Как говорили в Метрополии: «так копы стучат».
Пришлось спускаться. Рал открыл дверь и первое, во что уперся его взгляд, была макушка той самой черной шляпы, скрывавшая лицо незваной гостьи. Ниже шляпы, разумеется, присутствовало платье, как он отметил мгновением позже, стройные ножки и туфли на таких высоких каблуках, что он мимолетно удивился, как визитерша вообще может на них передвигаться. 
- Что вам угодно? – поинтересовался, когда  дама выдохнула струйку табачного дыма – немедленно защекотало в носу и Рал  негромко, по-кошачьи чихнул. И опознал любительницу-отравительницу еще раньше, чем та медленно подняла голову. Кроваво-алый рот, ведьминский излом руки, изящно держащей мундштук, загадочно падающая на глаза тень от полей шляпы. Для полноты картины не хватало только барного стула и недопитого коктейля с оливкой в бокале.  Вот он как-то не соответствовал. Во-первых, босиком, а во-вторых, изменил собственной привычке носить черное. Вчера выдали аванс,  и он прикупил себе легкие льняные брюки и льняную же небеленую рубашку.
- Раечка? Не ожидал увидеть вас в такой час.  Зато у вас есть возможность досказать все, что не было сказано. Хотите войти?
Он посторонился и мимоходом окинул взглядом садик и террасу – нет ли лишних любопытных взглядов. Не то, чтобы он переживал за собственную  репутацию, просто не хотел лишних вопросов.

Весь мир – театр, а люди в нем актеры.
А кто не актеры, те - актрисы.
А. Райкин

Надо сказать, Рал и сам любил безобидную театральность и эффектные появления. Так что выстроенную мизансцену Раечки оценил в полной мере. Другое дело, что он любил театральные эффекты лишь в собственном исполнении.
Шикарная мадмуазель проплыла мимо него к лестнице,  и Рал слегка притормозил,  с интересом  натуралиста наблюдая за постепенно открывающимся  перед его глазами зрелищем, пока Раечка дефилировала по ступенькам до самого верха. А когда и он поднялся в комнату, в него едва не врезался перепуганный нежданным визитом телепат.  Мальчишке хватило двух встреч с Ярой, чтобы в его голове сложился стереотип, что появление незнакомой женщины  означает неприятности и скандал с криками и дракой. Для Тиля такой накал страстей и эмоций был чересчур,  и он спрятался  за широкой  спиной Рала.
- Побудь пока внизу, - Рал подобрал с пола блюдце с ядрышками,  миску со скорлупой и оставшимися косточками и вручил  все это койво. Тот снова пугливо покосился на гостью, кивнул и через мгновение только босые пятки простучали по деревянным ступеням.
Сам Рал прикрыл дверь, прислонился к ней  и сложил руки на груди, ведомый рефлексом всегда контролировать пространство и пути отхода. Раечка же не менее изящно выбрала новую эффектную позу возле стола и снова затянулась папиросой, выдерживая паузу.
Рал не  курил. Баловался сигаретами   в  Корпусе, да и то потому лишь, что умение раздобыть курево, спрятать его  во время проверки и не попасться с зажженной сигаретой дежурным воспитателям,  было  развлечением и работало на образ  «крутого парня и полного психа» в глазах сокурсников и «первого кандидата на исправительную тюрьму» по мнению преподавателей.  И бросил сразу же после выпуска, когда курение перестало быть запретным. В общем-то,  он спокойно относился к курящим на улице. И был далек от того, чтобы читать лекции о вреде курения. Каждый сам решает за себя и выбирает по себе. 
Но это была его комната. И он не собирался позволять, чтобы в ней пахло кем-то посторонним. В три широких шага он пересек комнату и остановился с другой стороны стола.
- Начнем сначала, - согласился он, - Для начала, я не люблю, когда курят в  доме, - с этими словами он выдернул из мундштука Раечки папиросу и затушил ее о стоявшую тут же пустую тарелку, в которой еще недавно лежали спелые абрикосы. - Я вас очень внимательно слушаю, - сладким до приторности тоном  продолжил  он  без паузы.

Не то, чтобы Рал ждал каких-то  особенных откровений. Он вообще был невысокого мнения о женском  интеллекте и делил знакомых дам на «прелесть, каких глупеньких» и «ужас, каких дур».  Разумеется, были и редкие исключения, лишь подтверждавшие правило. К тому же, женщинам совершенно не обязательно покорять научные вершины, а ум и житейская мудрость – вещи совершенно разные.  Это Альбин Рал понимал даже при том минимальном опыте своих взаимоотношений с прекрасной половиной человечества, выходящем за пределы ни к чему не обязывающего флирта и секса без обязательств.
Вот Раечка флиртовать умела и весьма  недурно. Только,  похоже, что упирала больше на визуальную часть, а вот в разговорах полагалась на загадочность и недосказанность. Что ж, в эту игру Рал  играть тоже умел. Загадочность – палка о двух концах, не будешь же переспрашивать,  а что, собственно, собеседник  имел в виду. Мauvais ton, как говорят в Галлии. В глазах его заплясали веселые чертенята, а в голосе прорезались мурлыкающие нотки  большого кота.
- Безмерно польщен приглашением, Раиса Васильевна, - это вместо Раечки-то и попробуй  пойми, в самом ли деле принял намек за чистую монету или притворяется,  -  Я непременно и с удовольствием навещу вас. Через день или два, когда веточка начнет вянуть.
Черт знает, сколько на самом деле может простоять в вазе цветок и стоит ли вообще, но у поварихи будет уйма времени, чтобы сорвать новую ветку.
-  В моей родной стране  жасмин означает восхищение грацией и необыкновенностью той, кому его дарят,  ее чувственностью, элегантностью и привлекательностью.
Раечка совершила маневр на сближение,  коснулась рубашки и ее кроваво-красный, в тон губной помаде, маникюр  живо напомнил Ралу его собственное детство. Оно тоже было совершенно невыносимым.
А потом милая салонная сцена неожиданно превратилась в драматическую. Повариха заметила  шрам от ожога у него на коже. Один из многих. Почему-то это напугало ее. Хотя шрам был старый и совсем маленький.  Рал  коротко хмыкнул, прижав ладонь Раечки к  рубашке, позволяя еще и почувствовать  под тонкой тканью круглый рельефный рубец.
- Что вас так напугало? – спросил почти ласково, наклоняясь  к ней и ненавязчиво притягивая ближе к себе. Свободной рукой Рал снял с Раечки шляпу, чтобы  широкие поля не мешали смотреть ей в лицо. Серо-голубые глаза с пляшущими лукавыми искорками оказались совсем близко от темных глаз гостьи.
- Некоторые люди хранят на память фотографии близких людей. Другие собирают открытки с видами тех мест, где побывали. Моя память записана на моем теле.
Кроме маленьких рубчиков  от сигарет, на груди Номера Два  было несколько отметин от потушенных о его кожу сигар. Эти ожоги были глубже, грязными от пепла и заживали тогда  долго. Но зажили, а Рал даже не приобрел  какой-нибудь панической реакции на табачный дым или запах  пригоревшего мяса. Право слово, потом по сравнению с газовой горелкой  это  показалось сущим пустяком. Вот при звуке газовой сварки его да, до сих пор внутри передергивало.

Разговор стремительно смещался из словесной фазы в фазу телесную. И Рал не чувствовал возражений со стороны гостьи. Наоборот, она недвусмысленно приглашала продолжать и ее ладонь, скользнувшая ему на шею, грозила перевести  пока еще беседу в объятия. Рискованно, очень рискованно  так вести себя с пришельцем, который вот уже месяц вынужден поститься. Еще раз выследить ночью одинокую жертву и напасть Рал не решился. Хватило с него прошлого разочарования. А сейчас он вполне может получить то же самое с полного согласия и одобрения жертвы.
Он не делал  различий. Жертва  на охоте, цель на задании, случайная женщина, подцепленная в баре.  Они все были его  законной добычей. И если на охоте он, как хороший песик, всегда приносил и отдавал добычу… хозяину, вот проклятое слово, то сейчас она была полностью и безраздельно его.  Каждый из них вел свою игру, неизвестно, кто выигрывал, но результат ему очень нравился.
- Не совсем одно и то же, - голос опускается на октаву ниже.  Рал    ткнулся носом в  сладко пахнущее местечко между шеей и плечом Раечки, щекой сминая розочки на бретельке платья. Скрученные из жесткой ткани цветочки мешали,  и он   словно между делом нежно потянул бретельку вместе с розочками вниз, оголяя загорелое плечико с тонкой лямочкой белья.  Газетная ткань платья, лишившись поддержки, поползла вниз словно сама по себе, явив свету и очень заинтересованному взгляду Рала краешек кружевного, но весьма целомудренного белья. Признаться, как раз сейчас Рал был слишком занят, чтобы отметить это  любопытный факт. Ничего удивительного на взгляд пришельца с другой Грани, где женское белье  -  предмет моды и искусства, предназначенный для  соблазнения мужчин. Но  настоящая редкость в Аркане. Потому что пару раз  Рал оказывался в отделах нижнего белья и наблюдал совсем другие,  пошитые на века из  поросячье-розового и белого атласа или батиста  танковые чехлы, поставленные на страже женской чести. Такие же надежные и столь же эротичные.
Шумно втянул воздух. Сладкий запах.  Раздавленные фрукты, пряности  и чуточку сдоба. Провел кончиком языка по чуть солоноватой коже, с трудом удерживаясь от того, чтобы укусить и оставить  свою собственную метку.
- Обычно люди сами выбирают памятные вещички и то, о чем они будут напоминать им в дальнейшей жизни. Те, кто оставил мне эти шрамы, не рассчитывали, что я проживу достаточно долго,  чтобы мне понадобилось помнить.   Но какая сейчас разница? Если они вас пугают, можно просто не смотреть.
Его ладони легли на спину Раечки, притягивая еще ближе. Прижал, позволив почувствовать собственное тепло и биение сердца, и сам почувствовал, как быстрее бьется под кожей у нее на шее жилка. А потом поцеловал. Уверенно, как нечто само собой разумеющееся. Мягко, не спеша  отрываться от ее губ, ощущая на языке привкус ее помады.

Рал довольно  мурлыкнул, когда пальцы Раечки щекотно взъерошили ему шевелюру. Ему нравилось, когда женщина играла с его волосами, но расслабляться окончательно было рановато. Поцелуй был хорош, он обещал прекрасное продолжение вечера и Рал уже сделал первый крохотный шажок, начав теснить Раечку к кровати.  В первый раз пусть все будет на постели, правильно и немного скучно.
Короткое шипение, когда ногти впились ему в спину сквозь рубашку. И Рал в продолжение поцелуя  мстительно куснул Раечку  за нижнюю губку. Слегка. Чуть-чуть прижал зубами для пробы, не желая сразу же пугать своими предпочтениями. Хотя был ничуть не прочь сменять царапины от ногтей на отметины от укусов. Ему нравилось ставить метки,  и он ничуть не возражал, когда женщина точно так же помечала и его. Он даже верил в свободу выбора женщины. Разумеется, когда она выбирала его. Как сейчас. Он хотел эту странную, маленькую, немного безумную женщину, которая не знала о нем ничего, ни хорошего, ни дурного. А еще она прекрасно умела целоваться. Еще один поцелуй -  в уголок рта. И еще один короткий и легкий укус -  в подбородок. Ладони скользят по спине вниз, оглаживают все приятные    выпуклости. Рал, приподнял Раечку,  прижимая к себе,  и готов был уже подхватить ее на руки и отнести на кровать. И тут  скрипнула дверь и неуверенный голос тихо позвал:
- Господин Рал?..
Он зарычал, как пес, из-под носа которого уплывает отличнейшая мозговая кость и рявкнул:
- Да, Тиль? Что?!
При этом выпускать добычу и останавливаться  он не собирался. Раньше ему было не привыкать сбрасывать напряжение, утаскивая очередную официальную подружку в укромное местечко, которое считалось укромным только по его меркам. И обычно не прерывал своего занятия, когда без предупреждения вваливались внезапные свидетели.
Раечка дернулась в его объятиях и шарахнулась прочь. Рал  разжал руки, вовремя вспомнив, что он все-таки не в Особом отделе, нравы тут иные и на них пялится не сотрудник, а мальчишка, за которого он все еще несет ответственность.
- Альбина Васильевна просила узнать, спуститесь ли вы к ужину вместе с гостьей? - пролепетал койво, но в его глазах Ралу почудился огонек тихого злорадства.
- А, дьявол! – шляпа оказалась как раз кстати. Рал был крупным мужчиной везде, а тонкие льняные брюки, увы, не  приспособлены скрывать заинтересованность здорового мужчины в близком общении с привлекательной женщиной.

Раечка опрометью кинулась из комнаты, Рал едва успел  сказать вслед что-то вроде «Куда же вы?», больше для соблюдения приличий. И догонять ее не кинулся, хотя догнать мог бы. Не столько, чтобы даму еще больше не смущать, сколько, чтоб собственное достоинство не уронить, выскочив из дома в неподобающем виде. Увы, здесь вам не там, момент  пропал  и  внезапно так удачно совпавший настрой был сбит напрочь. То есть, не сбеги дама, Рал бы свое дело закончил из принципа и мужской гордости, но уже не с тем удовольствием, исключительно для разрядки.
Так что он   повернулся лицом к окну, быстро поправляя рубашку и застегивая пуговки, бросив трофейную шляпу на стол. Хотя, в принципе, мог бы и оставить висеть… как на гвозде. Чертов койво так и маялся возле двери с коробочкой сунутых Раечкой конфет. И Рал едва удерживался, чтобы не накинуться на щенка. Он не умел злиться по-настоящему, но сейчас был в бешенстве.
- Господин Рал, я не так что-то сказал?
- Уйди, Тиль! – рявкнул Альбин, - Просто уйди.
- Господин Рал, извините, не вовремя я вошел…
- Беги! – Номер Два издал горловое рычание.
Мальчишка пискнул и бросился из комнаты. Его напугал не столько короткий приказ, сколько эмоции его опекуна, сносящие ненадежные еще барьеры в голове телепата. Так сильно и громко Рал еще не думал, а Тиль слишком привык, что рядом с ним  всегда тихо и он не чувствует почти ничего. А сейчас его захлестнуло волной ярости, разочарования и чего-то еще, непонятного, темного, горячего, отчего вдруг сладко и странно заныло внизу живота. 
А Рал  решительно содрал полузастегнутую рубашку через голову, прихватил полотенце и уже привычным путем -  через окно спрыгнул в сад, где за домом был сделан летний душ, в который он недавно  сам накачал воду в запас, чтобы прогрелась за завтрашний день. Ледяная вода  обожгла кожу, заставив дрожать от ненавистного холода, зато смыла бешенство,  ярость и физическое возбуждение. И спустя четверть часа успокоившийся Рал  отправился разыскивать спрятавшегося  телепата.