Сказки и быль |
|
Приветствуем Вас на словесной ролевой игре по мотивам книг Владислава Крапивина.
Даже если вы пока еще не знаете, что такое Кристалл и Дорога, Вам нужно всего лишь ознакомиться с Матчастью. После этого Вы сможете без труда ориентироваться в мире, созданном АМС на основе "Вселенной Крапивина". Прочтите Правила, заполните Анкету - и в путь, через Безлюдные Пространства в славный город Аркан. Пограничники-койво, наделенные способностью проникать в иные миры, лоцманы-проводники, взрослые, не забывшие, как сами были детьми, и просто девчонки и мальчишки, какими когда-то были мы с Вами - всем найдется место в нашем игровом мире. Оставайтесь с нами, будет интересно. |
У нас:
Кто сказал, что девчонки не любят приключения? Еще как любят! Подружки Зойка и Инка с удовольствием докажут вам это. Их ведь хлебом не корми - дай только ввязаться во что-то загадочное и захватывающее. А вот Дан с Пеплом, может, и не хотели бы оказаться непонятно как и неизвестно где, но их мнения об этом никто не спросил. Результат - знакомство с братом Алексеем, с механиком Лаевским и его подопечным Лето, прикосновение к их тайне. Как никто не спрашивал, хотят ли они в новый мир, Макса и Марьяну, сопланетников Дана, живших почти на сто лет позже, и мальчишку-койво. Что будет дальше - узнаете сами. Читайте нас, присоединяйтесь к игре и приключайтесь вместе с нами! |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Сказки и быль » Архив » Одинокая лодка моя
1. Время действия: 11 июня, утро после ночлега на Биостанции.
2. Место действия: окрестности Аркана.
3. Погода: солнечно, жарко, ярко.
4. Действующие лица: Пепел, Дан, НПС.
5. Синопсис: Пепел решает перегнать лодку на биостанцию. Дан не остается в стороне. Тем более, что им нужно наедине, без посторонних ушей, многое продумать и обсудить.
6. Необходимость и степень мастерского участия: не нужно.
Эпизод завершен.
В голове у Пепла еще перед сном мелькнула одна мыслишка, нашедшая его и на утро. Мысль, как бы это сказать - рациональная, но запоздалая. О том, что лодку он, вообще-то, пусть и со свернутым и убранным парусом, бросил на галечном пляже. Ну да, безлюдном (вроде как) и недалеко от биостанции... где, кстати, есть удобный причал.
В то, что за ночь кто-то увел судно, Пеплу не особо верилось, потому как пляж и правда выглядел далеко не самым посещаемым местом, даже не смотря на неожиданную встречу с Зойкой. То есть, шанс такого исхода исключать было глупо, но шансы найти лодку там, где её бросил, был куда выше.
Оставалось сделать одну достаточно важную вещь. Нет, две - Дан, намаявшийся вчера, еще спал, и Пепел предпочел сперва пойти и умыться.
Солнце еще только-только вставало, но день обещал быть жарким, а потому Пепел надел только легкую курточку, а плащ, которым укрывался, отряхнул и убрал в рюкзак. Да и куртку застегнул так, до пупа. В такое радостное и светлое утро как-то хотелось поверить в то, что Грань эта, куда их Даном занесло, и правда мирная и приятная. Но вместо этого вновь, как прежде, спавший вполглаза Пепел (расслабился он там, с детьми - вот уж где дрых без задних ног) первым делом прислушался к миру и к себе. Тихо. После чего, убедившись, что он готов к неожиданностям, извлек из рюкзака щетку, пасту и мыло - и отправился умываться.
И только закончив весь процесс из прикрепленного к стене здоровенного умывальника Пепел понял, что полотенце-то он не взял. Вот что значит - расслабился! Пришлось руками растереть воду по лицу, стряхнуть её с кистей и с мыслью "бывало и хуже, само высохнет" отправляться назад.
Когда он вернулся, Дан уже проснулся - возможно, Иеремия разбудил его своим уходом - всё-таки, человек военный, спать тоже должен чутко.
- Доброе утро. - Произнес Йорик, и принялся убирать гигиенические принадлежности в рюкзак. - Я думаю лодку сюда перегнать. Всё-таки - причал, пригляд... хорошая лодка. Жалко бросать.
Лодка и правда была хорошей, особенно в свете того, что была она подарком, которую ребята из "Морского Клуба Двухмирья", как они себя назвали (на самом деле, клуба было два - один "неформальный", среди ребятни Островов, которые где-то достали себе старую тартану, и один вполне нормальный - с формой и уставом, из города Алвенберга "звездной Грани"; в Безлюдных они все перезнакомились, передружились и стали бегать - а то даже и плавать - друг к другу в гости) привели ему. Им всё давалось легко. Ну и что, что из мира в мир, с Грани на Грань через пространство с совершенно аномальными характеристиками? "Дорога чистых духом", как говорил Андорно...
А ведь мог причалить в мертвом, безлюдном мире (которого, по совести, заслуживал), или еще где. И тогда, конечно, было бы не до лодки, но если уж так всё неплохо сложилось - отчего бы не воспользоваться?
- Съем чего-нибудь - и займусь.
Воистину, сарай на берегу лимана был волшебным местом. Спалось в нем так крепко и сладко, как в детстве. И приснилось Илаю неожиданно что-то очень приятное. Сон, как обычно, не запомнился. Осталось только ощущение от него. Светлое и какое-то непозволительно беспечное. Что было странно, особенно в свете всех событий минувшего дня. Казалось бы: необычный мир, в который он неизвестно как попал - тут ухо востро держать надо. Ан нет, откуда-то взялась эта непонятная и несвоевременная расслабленность. Черт его знает, может, это разговор с Лаевским притупил чувство опасности или же так подействовала сама здешняя атмосфера? Видимо, из-за нее Дан необычно долго просыпался поутру. Он слышал сквозь сон, как завозился Пепел, но не смог открыть глаза. С трудом продрал их, когда парень вернулся - явно после умывания, с не вытертыми и не успевшими высохнуть каплями воды на лице и на волосах.
- Доброе утро, - отозвался Ильин, принимая сидячее положение и потягиваясь.
- Отличная идея. Не стоит таким добром разбрасываться. Если что, переговоры с местным начальством насчет швартовки лодки беру на себя. Но думаю, что возражать никто не будет.
Капитан встал с импровизированной постели. Надел штаны, которыми вчера ссудила его Тома (они были были заметно коротковаты ему и прилично широки в поясе - пришлось подпоясаться куском веревки, найденной в сарае). И уже направляясь к выходу из "спальни", отозвался на реплику Пепла:
- Подожди меня. Я быстро умоюсь и с тобой пойду. Все-таки грести по очереди легче будет.
Несмотря на то, что ты мог бы и вообще не грести, наверное. С такими-то способностями.
В устремленном на парня многозначительном взгляде отчетливо читалось невысказанное вслух "поговорим без свидетелей, есть ведь о чем".
Зубной щетки и порошка не было, поэтому Дан обошелся теми минимальными средствами, что были под рукой. Благо выпросил вчера все у той же Томы хозяйственное мыло, которым заодно выстирал свои брюки. Он развесил их на бельевой веревке возле душевой и вернулся в сарай, по пути подставляя мокрое лицо приятному утреннему ветерку, отчетливо пахнущему морем. Ему всегда нравилось ощущение высыхающих на коже водяных капель.
- Ну что, идем в столовую? А оттуда за лодкой.
Судя по тому, что в столовой они оказались первыми едоками, в отсутствии начальства работники биостанции позволяли себе не подскакивать с постелей ни свет, ни заря. Повариха выдала им по полной тарелке гречневой каши с грибами, хлеб и масло в придачу к нему, налила крепкого темно-коричневого чаю. На вкус Дана чересчур сладкого. Порция была такой огромной, что он с трудом доел ее - только потому, что неудобно было на глазах у поварихи выбрасывать остатки еды в ведро для отходов. Хлеб с маслом Ильин забрал с собой, справедливо рассудив, что он им может пригодиться во время перегона лодки.
- Если Лаевский спросит о нас, - предупредил он Тому, уходя из столовой, - скажите ему, что мы за лодкой ушли. Вернемся - буду полностью в его распоряжении по части ремонтных работ.
Странные часы на руке Дана показывали ровно восемь, когда они с Пеплом выдвинулись с биостанции в ту сторону, где их ждала лодка.
- Идем. - Согласился Пепел. Он обрадовался тому, что Илай понял всё верно. Да, поговорить бы им тоже не мешало - с глазу на глаз. И они отправились в столовую.
Если щедрейшей души Тамара называла это роскошество завтраком - то Пепел уже начал задним числом опасаться её представления об обеде. Но выход нашелся быстро - точнее, нашел его Дан - солидного размера бутерброд Пепел, как и его товарищ, забрал с собой, чудом уместив в себе кашу из незнакомой крупы и необыкновенно вкусный чай. На прощание он поблагодарил Тому, как это было принято на Островах - сложив ладони перед подбородком и слегка наклонив голову.
- Спасибо вам огромное, очень вкусно.
Гитару Пепел решил с собой не брать. А вот рюкзак зацепил на выходе - просто потому что уже понял, что чувствует себя без него крайне неуютно; а еще там были табак и трубка. Шел Иеремия широким, легким шагом, ветерок с моря откинул волосы со лба, но веселым он не выглядел. Когда они с Даном отошли от станции на достаточное, как ему казалось, расстояние, Йорик сказал:
- Лаевский с тобой вчера в ангаре побеседовал с глазу на глаз, пока я играл женщинам, да? Со мной тоже - когда ты ходил за водой. Он уверяет, что он - не из местных... охранщиков, у нас это так называлось, и более того - что здесь существует служба адаптации для таких, как мы - да, он сразу понял, что к чему... возможно, он и сам... ладно, дело в другом. Не смотря на это, меня терзают определенные подозрения - это какая-то странная Грань. Мне так кажется. А ты что думаешь?
Под "что ты думаешь" подразумевалось сразу - и "что ты думаешь про Лаевского" и "что ты думаешь про этот мир". Взгляд боевого, пусть и беспамятного, офицера Дана Илая мог кардинально отличаться от взгляда подозрительного юного террориста. Что сулило куда лучшее понимание случившегося с ними - и продолжающего случаться. Неспроста ему сегодня во сне явился тот памятник, о котором дети Двухмирья когда-то прожужжали Пеплу уши. Наверное.
Они шли по приморской степи по направлению к косогору. Дальше был спуск, за которым начинался галечный пляж - первый берег нового мира, и лодка - если она еще там, конечно. Предчувствия говорили Йорику, что это так, он им привык доверять.
- Побеседовал.
В намерения Дана не входило скрывать от Пепла что-либо из того, о чем рассказал ему Лаевский. Ну, разве что стоило умолчать о спасенных механиком детях. Это, похоже, было глубоко личным - не зря же механик так налетел на Тому, спроста сболтнувшей о наличии у него ребенка. Так что пусть лучше она и продолжит начатое - сама расскажет при случае Пеплу о парнишке Лаевского.
- Я, собственно, специально ушел, оставив тебя с ним с глазу на глаз. Ясно было, что он заговорит с тобой о том, откуда мы оба-два такие красивые взялись. А потом, при первом же удобном случае, распросит о том же меня. По сопоставлению двух разных разговоров всегда можно понять гораздо больше, чем делая какие-то выводы из одного общего. И ему, и нам.
Сейчас, когда окрестности не окутывало марево тумана, можно было глазеть по сторонам, разглядывая степной простор, неровную линию холмов и блестевшую на солнце водную гладь огромной бухты. Наверное, все-таки лимана, на другом берегу которого отчетливо просматривались какие-то строения и маяк на оконечности мыса. От всего этого пейзажа веяло безмятежностью, и Дану вдруг остро захотелось, чтобы это ощущение не оказалось ложным.
- Охранщик - хорошее слово, - усмехнулся Ильин, сообразив, что он слишком долго молчит, засмотревшись на воду.
-У нас таких называли особистами. Потому что служащие особого отдела. Безопасность, контрразведка, все дела.
Из придорожных... вернее, из притропиночных кустов вылетела какая-то мелкая пичуга. Заливисто свистнула - и исчезла из виду. Будто растворилась в небе. Дан невольно вздрогнул в момент ее неожиданного появления из куста, и коротко взглянул на Пепла: заметил это парень или нет.
- Как ты, конечно, понял, Лаевский наш с тобой коллега. Офицер, воевал, был ранен. Собственно, это все и так было заметно. Особист или нет - тут уж непонятно. Но думаю, что скорее нет. Сказал, что не соглядатй и не доносчик, и я склонен ему верить. Факт военной биографии сам упомянул в разговоре. И да, он тоже не с этой Грани. Догадался или почувствовал, что у меня башка трещит. Предложил помочь - мол, боль снимать умеет. Но когда я отказался, настаивать не стал. Таблетку дал, она довольно быстро подействовала.
Название лекарства капитан запомнил, но упоминать не стал.
- Он здесь два года. Попал сюда не случайно - ушел сознательно. И до сих пор опасается, что его ищут, и могут добраться до этого его... убежища. Уж не знаю, почему он выбрал именно эту Грань...
Дан остановился. Они ушли уже далеко от биостанции - ее даже не было видно: скрывал рельеф местности. Впереди начинался подъем, пологий, но длинный, тем и утомительный. Ишачка, как говаривал в далекой юности товарищ, увлекавшийся альпинизмом. По окончании подъема их ждал почти ровный участок пути, за ним начинался спуск вниз, на берег. Где-то там в одной из бухточек наверняка покачивалась на волнах оставленная ими лодка.
- Давай перекурим тут. И я дорассказываю. Он еще много чего интересного выложил.
Не дожидаясь согласия Пепла, Илай присел на теплую землю. Усмехнулся, припомнив, с каким сомнением Лаевский вчера смотрел на его еще недавно изрезанную руку.
- Он не поверил, что у меня еще утром рука вся искромсана была. Пришлось рассказать ему, как ты мне ее вылечил. И как удивился, что она так быстро зажила. Кстати, а у тебя заживало после этого... жидкого огня... не с такой скоростью?
Название неизвестному снадобью Пепла придумалось как-то само, и показалось капитану довольно-таки точным.
Внезапно появившаяся птица инстинктивно облетела тот контур, по которому, в случае какой-то опасности, Пепел выставил бы защиту - животные чувствуют эту недобрую волю очень чутко, потому что невидимая стена в этот момент уже скорее есть, чем её еще нет - возможно, именно поэтому лохматый Пират вчера не решился познакомиться с Йориком поближе. Иероним только стрельнул напряженным взглядом в сторону пичужки, но лишний раз расчесывать паранойю не стал, поскольку доверял своим чувствам. Опасностью там и не пахло - по сути, если бы он в дни своего бурного отрочества вскидывался на каждую беспечную птаху, то до нынешних времен дожил бы не то что седым - лысым. Если бы вообще дожил. Точно так же, как вчера он не почувствовал девчонку на пляже, он не почувствовал и птицы - от неё не исходило никакой угрозы, ей, по сути, до двух пешеходов вообще не было дела, в отличии от той же Зойки, которую удалось всё-таки засечь по взгляду.
Они дошли до подъема. Дан обозначил Лаевского как "нашего коллегу", с чем Йорик был согласен только наполовину - на половину самого Илая - и поделился тем, что узнал. Итак, предчувствия Пепла не обманули - механик в прошлом был военным, и действительно сам пришел с другой Грани. А уж факты про снятие боли и то, что Лаевский ждал погони, наводили на мысли одинаково разнообразные и нехорошие.
Перед долгим подъемом было решено перекурить. Пепел полез в рюкзак, за трубкой и табаком, подумывая о том, что во многом их игры в секретность выглядят как-то по-идиотски, учитывая, сколько они все друг друга знают. То есть, именно поэтому они и кажутся логичными, но все эти попытки вызнать как можно больше про другого, сказав про себя как можно меньше...
Резанула тоска по прошлому. По тому прошлому, в котором пять детей, которым море по колено, могли кричать в лицо всему ужасу мира - "Мы пришли!" Не скрывая, кто они.
Пепел вытащил трубку, кисет и зажигалку, а следом - пачку табака. Открыл её, пересыпал половину в почти опустевший кисет, кивнул Илаю - присоединяйся, мол - и начал набивать трубку, попутно негромко говоря (и не забывая отслеживать окружение):
- Это армейский антисептик. Разработан между шестимесячной войной восемьдесят восьмого и мартовской революцией восемьдесят девятого докторами Кулябовым и Бженчештикевичем. Заменяет практически целиком хирургическую обработку раны, включая иссечение, разве что инородные тела не растворяет. После него рану надо только промыть физраствором и зашить. Но на восстановление он не влияет никак. Точнее, влияет не больше правильно проведенной обработки раны. Я достоверно знаю, что можно заставить раны человека заживать еще быстрее, но для этого нужен особый дар и многочисленные тренировки. У меня нет ни того, ни другого. У тебя, как я понимаю, тоже. Остается списать на особые свойства Дороги - по слухам, там вообще умереть то ли невозможно, то ли очень трудно...
Как раз к концу своей неожиданно многословной речи Пепел начинает раскуривать трубку и замолкает, потихоньку окутываясь облачком сизого дыма. Несколько ошеломленный собственной разговорчивостью.
Одна из двух названных Пеплом фамилий поразила Ильина. Хотя, пожалуй, не столько она сама, сколько то, как парень сумел ее быстро и без запинки выговорить.
- Бжен ... чен... кем? - восхищенно переспросил он Пепла. - Нихрена себе фамилия. А насчет дара ты прав. Нет у меня ничего подобного.
Пока Дан сворачивал самокрутку, Пепел уже раскурил свою трубку. Глядя на него - седого, задумчивого, окутанного легким трубочным дымком, Ильин подумал о том, что парень, несмотря на молодость, очень похож на мудрого старого волшебника из детской сказки.
- В общем, - продолжил Илай, после пары затяжек самокруткой, - я ему рассказал про девочку - то, что тебе рассказывал. И он в ответ выдал такое... Оказывается, с этой Грани нельзя уйти. Он пытался, искал варианты, но ничего не нашел. Здесь семьдесят пять лет назад что-то произошло - нечто такое, что местные называют Катастрофой. Четыре города, большая территория, вдруг потеряли всякую связь с остальной Гранью. Вот эту Приморскую область, - Дан зачем-то обвел рукой бухту, - он сравнил с озером. В которое впадают ручьи и даже речушки, но из него ничего не вытекает. Ни выехать, ни уплыть отсюда нельзя. Суда доходят до какой-то невидимой черты в море - и разворачиваются обратно, поезда въезжают в туннель - и сразу же выезжают из него по параллельному пути в обратном направлении.
Он дотянул свою самодельную папироску, закопал окурок и машинально заровнял ладонью землю на месте его упокоения. Почва здесь была полупесчаной, совсем не похожей на чернозем на поле у речонки Обоянки.
- Еще Лаевский сказал, что так и не понял, только ли Аркан и еще три города попали в ... трещину.
Капитан замолчал, пытаясь дословно припомнить сказанное механиком.
- Да, именно это слово он употребил. Или же трещина отсекла всю область от остальной Грани. И спросил меня, знаю ли я что такое переход. Мол, через него он тоже не смог уйти. Сам понимаешь, что я ничего такого не знаю. Или не помню. Лаевский предположил, что у меня из памяти минимум год выпал. И еще одно словечко у него проскочило - я его вообще никогда раньше не слышал. Койво. Ты слышал такое когда-нибудь?
Не сводя глаз с Пепла, Илай поднялся на ноги.
- Вся фраза была такой: не просто поверить двум непонятно откуда явившимся койво. Может, по-местному означает кого-то вроде чужака? Как думаешь? Но да, в итоге он все же сказал, что поверил: мы явились сюда вовсе не по его душу.
- Бженчештикевич. Гржегош. Не важно.
Пепел пожимает плечами. Конечно, длинная и забавная фамилия, но на юге Унии половина таких. Хотя он сам из северян, для него это звучит обыденно. Может, в мире Илая у всех такие короткие и ясные прозвания? Дан Илай, я не знаю, Горм Фрот, Охан Ийон там... тогда неудивительно.
Дальше Йорик замолкает и только дымит трубкой, выслушивая рассказ Дана. Что-то из этого совпадает с тем, что Пепел и сам узнал от Лаевского, что-то - новое. Две картинки - из его головы и из рассказал Илая - неплохо накладываются друг на друга, но в целом получается сплошной парадокс. Трещин в Гранях ни одна из известных ему концепций Кристалла не подразумевает вовсе; невозможность же Перехода - в том числе, видимо, и по Дороге - и вовсе вызывает желание то ли схватиться за голову с воплем - "Невозможно!" - то ли забыть последние пять лет своей жизни, в которые Йорик и узнал о Кристалле и его свойствах основной объем информации, как страшный сон. Но это не было страшным сном, потому забыть не выйдет.
- Койво, насколько я понял Лаевского, это люди с необычными способностями. Вроде меня, и почти наверняка - его самого. И, знаешь, если он и в тебе признал "койво", это повод задуматься. Хотя бы потому, что попасть на Дорогу - дело непростое. Я готовился к нему без малого полгода, чтобы суметь обойтись без Проводника. А ты внезапно свалился ниоткуда. Так что в вопросе годовой амнезии я Лаевского скорее поддержу. Особенно в свете твоего ключа и этой пуговицы - выглядит, как знак принадлежности к чему-то или кому-то, я уже говорил.
Йорик сердито затягивается, катает дым во рту и выпускает его через нос.
- А что до всего, что мы выяснили про эту - Грань - ты, в сущности, знаешь всё, что узнал я. И даже больше. И мне это всё очень не нравится. Это, по сути, нарушение законов не то что физики, а бытия и причинности как таковых, законы физики среди которых - только частность, которую можно обойти более сложными и скрытыми законами. Как это делаю я. Но это... дважды два равно пяти, в общем. Хотя возможно и это, и вообще всё - в силу принципиальной непознаваемости Кристалла. Может, тут какой-то закон для конкретной, данной Грани. Который и учинил Катастрофу эту. Люди ломают кости, Кристалл ломает Грани... но ведь такое не случится ни с того, ни с сего - ни в том, ни в другом случае.
Пепел странно смотрит на Дана и хмыкает.
- У нас на Островах, желая выругаться по поводу недолжности происходящего, поминают акульи соски. А у вас?
- У нас меню более разнообразное, - усмехнулся Дан.
- В диапазоне от непристойных названий мужского и женского половых органов до такого же обозначения процесса совокупления. И есть также вариант замены неприличного слова созвучным ему приличным. То есть, получается двусмысленность. Вроде, звучит вполне себе пристойно, но при этом все понимают, что подразумевается именно тот вариант, который в приличном обществе вслух не произносят. Например, водится у нас такой маленький северный зверек с пушистым хвостом. Чаще всего белого окраса. Песец называется. Название созвучно со словечком, производным от неприличного названия женского детородного органа. Обозначает ужасный конец всему. Упомянешь в какой-нибудь сложной ситуации это животное - и всё всем понятно. Еще растение есть такое - хрен. Вот его название тоже служит таким же заменителем неприличного слова. Одного из обозначений того же самого органа, только мужского.
Черт, понесло же меня в какие-то лингвистические дебри.
Он невольно улыбнулся этой промелькнувшей мысли.
- А вот названия рыб и их анатомических частей у нас как-то не принято использовать. Хотя знал я одного мужика, который употреблял выражение "ухо от селедки". В смысле, хрен тебе, а не то, что ты хочешь. Ничего не получишь.
И тут-то Дан вдруг сообразил, что от всех этих словесных конструкции у Пепла явно должна пойти кругом голова. Как у него самого она пошла от той фамилии, которую парень отчеканил с легкостью и непостижимой быстротой. Или от новости о том, что он, оказывается, койво. Человек с необычными способностями.
- Это что же получается, - спросил он Пепла, - меня за то время, о котором я ничерта не помню, научили чему-то... не нормальному? То есть, не присущему большинству людей? Обычного человека - каким-то необычным штукам? Такое разве возможно?
Йорик хитро прищуривается, вникая в изыски ругани, которые рассыпает перед ним Дан.
- Скажи мне, на каком языке мы говорим? Я тебе отвечу - не знаю. Уже не знаю. Но для меня ты при знакомстве звучал почти как имперец. То есть, житель Империи, одного из великих государств моей родины. И теперь я понимаю, почему - подход к ругани у тебя на родине точь-в-точь имперский, полное совпадение.
Пепел приглаживает волосы:
- Только "ухо от селедки" - это наше, островное. Чисто. Именно в смысле получения вражиной хрена на жадное рыло, как говорят имперцы.
Парень принимается выбивать трубку.
- Ну и вообще, забудь про нормальное и ненормальное. Нормально, в сущности, всё - объективно, с точки зрения бесконечности вариантов в мироздании. Вопрос только в широте и ареале распространения. Я не удивлюсь, если есть Грани, где все - койво. Вообще все. Хорошее слово, кстати - койво. Емкое. Обычное и необычное - в тот же садок. Говорю тебе, обычные люди по Дороге не перемещаются. Даже сверху вниз в бессознательном состоянии.
Пепел внезапно ощутил себя старым и мудрым, под стать седине в волосах. "Раньше я за собой такого не замечал" - с некоторым удивлением понял он - "Дорога, что ли, на мне так сказалась? Я что, век в тумане блуждал?"
Откуда что берется. В общем-то, он всегда понимал эти вещи каким-то десятым чутьем, но формулировать для себя их как-то не успевал - потому как занимался в основном том, что в легенде о Князе Островов описывалось в ключе: "И Князь взмахнул рукой, и строй врагов упал". Но, видимо, год общения с Гаком Премудрым, тринадцатилетним гением с вечно поцарапанными руками, сказался - ибо мальчишка мог разговорить даже камень, а уж ответов в его остриженной ёжиком голове было на целый научный консилиум. Год, когда Пепел стремился слушать любые слова, которые ему говорят, потому что с мёртвыми не так разговаривают. Мысленно поблагодарив Фибеуса Марца за науку, Йорик прячет трубку в карман и поднимается.
- Ну что, потопали?
- Это да, насчёт языка в точку. Я твою речь воспринимаю как свою родную русскую. Только произношение у тебя немного необычное. Пришептываешь малость, как поляк, но в целом говор довольно мягко звучит. Так у нас в южных краях говорят. Только там скорость речи выше. А я из северной части страны, у нас помедленнее говорят и потверже, что ли. Вот Лаевский для меня вообще как земляк звучал.
Вслед за Пеплом Дан поднялся с земли. Отряхнул одолженные штаны и зашагал по тропе. Над словами парня об обычности и необычности людей, перемещающихся по Дороге, стоило подумать. Но не сейчас, лучше ночью, когда темнота и тишина способствуют подобного рода размышлениям. Днём слишком многое мешает сосредоточиться на том, что толком не укладывается в привычные рамки понимания природы человека и его способностей. Например, блеск моря, превращения облаков в небе, щекотное прикосновнние к руками высокого ковыля, запах степи - особый, ни с чем не сравнимый: пыльный, полынный, горячий.
- Кстати, ты заметил, как держалась с нами вчера эта девчонка, Зойка? Что нас на тропу ставила. На равных, без какого-либо страха перед чужими дядьками. Как мне кажется, это специфика тех мест, где люди давно живут без войн и по... правильным законам, грубо говоря. Где дети точно знают, что ни один взрослый их никогда не обидит. Как думаешь, может Лаевский об этом знал, и потому специально выбрал именно Аркан? У него же пацан есть, Тома его вчера упоминала - может, ради него он сюда и переправился? И если это так, то откуда он узнал об этом? И почему тогда информация оказалась неполной? То есть, почему он изначально не знал, что отсюда нет выхода на другие Грани?
- Для меня Лаевский звучал, как униат из северных... то есть, не так, как ты. Но да, потверже и помедленней. У нас вообще на один материк три страны с одним языком. Большие. Только наречия разные... говорят, это конвертация. То есть, на самом деле и ты говоришь не... по-русски, и я не на акло. Оба на местном. Это наш разум нас дурит, чтобы проще было мир воспринимать. Я вот даже не понимаю, как по-другому говорить.
Дан продолжает рассуждать. Рассуждает он о правильных вещах, и рассуждает толково - притом, независимо от Йорика, потому как обговорить они всё это еще не успели, приходит ровно к тем же выводам.
- Да, я отметил. Странно такое предполагать, но, возможно, именно изоляция со всеми этими расколами и пошла людям на пользу - начнешь после такого осторожничать... и ума-разума набираться, заодно.
"Надеюсь, наши катастрофы пошли на пользу там, где меня больше нет" - думает парень.
Пепел убирает трубку из кармана в рюкзак, вместе с остатками табака. Вдыхает горячий воздух, полный морскими и степными запахами, полной грудью.
- Наверное, он тоже шел наугад - или почти наугад. Как я. Я же вообще не знал, куда меня вынесет... а вынесло вот, в "мир без возврата". И неплохой мир, как мы оба уже могли отметить. Санаторий для беглецов Кристалла... если забыть о том, что покинуть его не выйдет. Да, бежать, спасая ребенка - это вполне логичная версия. Если бы мне в своё время пришлось заботиться о куче младших, я бы тоже постарался так поступить.
Эти слова у Йорика вырываются сами собой, и он понимает - да. Да, если бы тогда в Гимназии были свежеприбывшие Младшие, не было бы, наверное, никаких Пяти Рыцарей. Были бы беглецы с детским садом, которые ищут укрытия для детей. Вполне возможно, что они бы и сами, сосредоточившись не на борьбе, а на спасении младших, нашли бы способ уйти... и не было бы никакого Двухмирья. И все были бы живы...
Йорик на секунду закрывает глаза - крепко, до боли - а потом открывает их, отгоняя наваждение. Потому что он знает, что да, они бы постарались уйти и спасти детей... а потом - вернулись. Всё равно бы вернулись. Если бы только на их пути не встала Грань, откуда хода нету...
Острое ощущение тревоги пронзает Пепла. Грань, откуда нет выхода... всё-таки в этом есть что-то ужасно неправильное. Особенно с учетом того, что рассказывает Лаевский - что это не Грань даже, а Осколок от неё... хотя и тихий, мирный и правильный. Какие-то очень важные законы, о которых Иеремия не знает, но чувствует их существование, страдают в результате такого явления...
Йорик решает подумать об этом в процессе, закидывает рюкзак на спину, и кивнув Дану, направляется дальше по косогору.
Тропа продолжала петлять между холмами, то набирая высоту, то теряя ее. Пепел будто бы размышлял вслух, но Дану в его словах упорно чудилось что-то вроде сомнения. Или сожаления. То ли о чем-то недостижимом в будущем, то ли об уже свершившимся, что невозможно было изменить, исправить, переделать заново.
- А вообще откуда взялась информация о том, что мир представляет собой Кристалл? Не диск какой-нибудь, не шар, не куб, а именно сложный многогранник? На твоей Грани все знали об этом? Или же это было известно только тем, кто мог перемещаться по Кристаллу? По Дороге или же непосредственно с Грани на Грань? Таких было много? Они легально находились в твоём мире?
Вопросы сыпались, как из рога изобилия. Дан испытавал неловкость из-за их количества, но не распрашивать Пепла не мог.
- И ещё. Обычно у всех жителей страны есть документы. Аусвайс, как говорят гансы. Паспорт, как у нас. Учётная карточка какая-нибудь. И тут вдруг в каком-то городке появляется некий пришелец...с Дороги. С другой Грани. С языком проблем у него нет, а вот со всем остальным... Городок, допустим, небольшой совсем, все жители в нем наперечет. И тут чужак. Заявился без каких-либо удостоверений личности. Ну вот как мы с тобой. Но ему ведь надо где-то жить, оплачивать это жилье, еду и все прочее, нужно найти работу. И как это сделать без документов? Как ни крути, а святым духом не проживешь. Не просить же подаяния, скитаясь по Дороге. Что делают у вас таких случаях?
И что мы с тобой, дружище, будем делать...в нашем случае.
Вопросы задаются крайне интересные, но Иероним понимает, что почему-то имеет на них ответы. Определенные. Не полные, конечно - но хоть какие-то.
- У меня, положим, два с половиной паспорта. Только государств, которые здесь никогда не существовали. - Ухмыляется Пепел. - Могу потом ради интереса показать.
Над остальным приходится задуматься куда как покруче.
- Ну вот здесь есть служба адаптации. Видимо, тут это явление куда более частое, чем на наших с тобой Гранях... мы-то можем раскрутить Лаевского на дополнительные знания в этой области и обратиться туда. Так и так мол, вы нас не ждали, но мы уже здесь...
Йорик отбрасывает лезущую в лицо прядку и продолжает:
- У нас это всё, видишь ли, просто научная теория. Официально признанная, уважаемая, но имевшая куда более здравых и популярных конкурентов - сам помнишь, как удивлялся - мол, планеты сфероиды, какой-такой Кристалл? Она очень, очень древняя, эта теория. Одна из первых возникших вообще. Долгое время была в забвении, но потом как-то так вышло, что она сама собой из небытия вынырнула в связи с открытием Теории Струн и Теории Хаоса. Когда начали увязывать все новые знания о мире, оказалось, что древние, которые до Кристалла додумались чисто теоретизируя, и вообще философски и метафизически, кое-что то ли угадали, то ли просчитали со своей точки зрения очень, очень точно... оттуда я про это всё узнал впервые - в лицейскую программу Гимназии входили все три "Базовые теории" - Струн, Хаоса и Кристалла. В современной версии, конечно. Древнюю теорию Кристалла можно в любом храме Благих Хранителей просто так послушать... для меня это всё так и было - научная теория и религиозные воззрения. Пока к нам со смежной Грани кое-какая сволочь не поперла - жать, где не сеяла. Точнее, поперла-то она давным-давно, просто маскируясь, так что вскрылось всё не сразу... Тут, в общем, теория кончилась и началась чистая практика. А на практике многое выглядит не так, как на бумаге.
Йорик мрачнеет. Ему нравится Дан, он ему, в сущности, даже доверяет, но раскрывать тему "попершей сволочи" подробнее сейчас парню совершенно не хочется. Может быть, потом.
- В общем, предлагаю общаться с Лаевским и узнавать детали. Ты, как я вчера видел, отличный механик, думаю, без дела не останешься. У меня всё немного сложнее, но, может быть, человеку, который худо-бедно знает морское дело, найдется тут место. В крайнем случае, стану бродячим музыкантом. Или попрошусь к Томе в поварята - я нашей команде я был коком...
Вот не хотел, не хотел! А опять - "в нашей команде". Пепел замолкает, прислушиваясь к себе. Обо всем этом он даже с ребятами Двухмирья избегал лишний раз поговорить. Может, это Илай так на людей действует? С Лаевским они чуть с перепугу друг другу в глотки не вцепились, а Дан легко нашел с ними обоими общий язык - хотя, по совести, себя простым человеком Йорик вовсе не считал...
- Только, как ни крути, мне вся эта канитель с миром, который размером с большой остров, но имеет свою службу для адаптации пришельцев, не очень нравится. Сколько же нас здесь, в таком-то случае, если пришлось создавать службу?
Три базовых теории, стало быть. Вот оно как... Это не три кита верхом на черепахе... или наоборот?.. неважно. И если с теорией Кристалла кое-что понятно, то что такое Струны даже и гадать не стоит. Вряд ли в своих предположениях удастся хоть мало-мальски приблизиться к тому, чем это окажется на самом деле деле. А Хаос...
В памяти всплыла фраза, неоднократно слышанная во время учебы в академии от одного из преподавателей: "Переизбыток даже самых дельных мыслей порождает хаос в голове". И имевшаяся ситуация как раз подтверждала правоту этого высказывания.
Хаосом стопроцентно было то, что сейчас творилось в капитановой башке. Полученная информация в ней упорно не желала самораскладыватьтся по полочкам, приобретая вид стройный и удобный для обдумывания. Мысли разбегались во все стороны, пытаясь разом охватить все услышанное от Пепла и от механика.
- Да, Лаевского надо будет покрутить обязательно, вызвать на разговор о здешних особенностях бытия, - согласно кивнул Илай, и не удержался - спросил:
- А что такое Струны?
Они обогнули очередной холм - и перед ними открылся пологий спуск в небольшую лощину. Дан махнул рукой по направлению к ней:
- Смотри, вчера здесь был самый плотный туман. Отсюда всего ничего до того места, куда нас Зойка проводила, когда на тропу ставила. Я тогда еще подумал, что, мол, вот только расстались с ней - и сразу в такое молоко вляпались, что заблудиться - раз плюнуть. Получается, нам совсем недалеко уже до лодки.
Упоминание о ней как бы перекликалось с тем, что Пепел говорил о возможной для него работе в море.
- Ну да, моряки здесь наверняка нужны. Да и механики, скорее всего, тоже требуются. Я в радиотехнике еще немного разбираюсь - может, в какую-то ремонтную мастерскую возьмут, если не получится куда-нибудь на механическое производство попасть.
И тут вдруг Дана осенило. Настолько неожиданной и яркой представившейся картиной, что он даже остановился.
- Слушай... А что, если этот мир - что-то вроде приемного покоя? Собирают здесь с какой-то целью таких вот попаданцев с других Граней, легализуют, создают нормальные условия для жизни... чтобы потом использовать в каких-то целях? Типа как подопытных кроликов, что ли. Или еще как-нибудь... похуже.
Он помолчал, выжидательно глядя на спутника, а потом добавил:
- Убей - не знаю, почему мне это вдруг в башку шибануло, и кто именно может тут такими вещами заниматься. Но уж как-то больно все слишком благостно выглядит. Мир - райский уголок, ко всем пришельцам со всей душой, помощь им, все дела. Прямо -таки бесплатный сыр. Но ты ведь сам знаешь, где именно он бывает. И что происходит с теми мышами, которые на него ведутся.
- Струны? Базовая составляющая бытия, скажем так. Объяснение займет несколько часов. С учетом того, что я сам профан... короче, эта теория описывает базовое состояние всего в Кристалле. Точнее, то, что создает базовое состояние всего в Кристалле. Объяснить умнее я её вряд ли смогу вот так запросто, это надо очень издалека начинать... в общем, теория верна хотя бы отчасти - Кристалл и правда состоит из струн в каком-то смысле... это мой личный практический опыт, учти. Если очень грубо, то всё как с гитарой - колеблется струна - есть звук, не колеблется - нету. А если будет колебаться по-другому, то и звук будет другой. Так и всё во Вселенной - "музыка" этих "струн". Упрощаю до предела, потому как умнее сам не могу.
Пепел мог умнее, но это надо было в сотни раз подробней, да еще и постоянно освежая в собственной памяти. Правда, зачем это нужно здесь и сейчас, Пепел не очень понимал - но коли уж Дану так любопытно, то он рассказал вкратце, как мог.
И тут Илай его просто таки огорошил. Это еще себя Пепел полагал параноиком! Куда там ему. И, что самое страшное - это всё может оказаться правдой. Может. Йорик помнил, как хорошо и мирно жила та Грань, где погань Тех свила гнездо - а ведь они были чужаками и тому миру тоже, просто им нужен был тихое, мирное место для базы и обеспечения ресурсами...
Это что же? Тут, значит, живут мирные дети с чистыми глазами и добрые люди, тут собираются и обустраиваются в жизни пришельцы (побочный продукт экспериментов или подопытные?), а где-то пылают города, идут в бой облованенные армии, и чудовищные эпидемию гуляют по миру?
"Нет" - твердо прерывает себя Пепел - "Прекрати. Те - мертвы. Дан прав только в одном..."
- Точно одно - это всё не просто так, ты прав. Что стоит за этим - нам еще предстоит разобраться... и узнать на собственной шкуре. - Вслух заканчивает свою мысль Пепел.
Они спускались по склону, и Пепел, немного напрягая зрение, уже видел, что лодка стоит там, где он её оставил. И правда - из-за тумана расстояния казались такими большими, а на деле всё оказалось достаточно близко.
Про струны Дан все равно ничего не понял. Краткое изложение Пеплом теории получилось, пожалуй, слишком поэтичным. Технарю капитану было слишком сложно соотнести метафору... или черт ее знает, как называлась эта фигура речи?.. о музыке этих струн во Вселенной с чем-то более приземленным и практически обоснованным. Поэтому он решил про себя, что при случае спросит об этой чертовщине Лаевского. Уж механик-то наверняка сможет объяснить более доступно, как бы с технической точки зрения, что именно это за музыка такая. И кто дергает за струны, извлекая из них музыку, а кто настраивает их, чтобы она звучала не фальшиво. По тому, каким взглядом Пепел сопроводил свою реплику о том, что им еще предстояло узнать, Дан понял, что думали они примерно об одном и том же. О том, что этот мир непуганых детей действительно мог таить в себе нечто такое, о чем, возможно, даже не подозревали его обитатели. Привычные к спокойной жизни, долгие годы не знавшие войн, занятые своими личными проблемами, наукой или еще какими-то нужными и важными делами, они могли попросту забыть о том, что зло все-таки существует. Пусть некое абстрактное, но от этого не менее опасное. И им наверняка даже в самых страшных снах не снилось, что их изолированным мирком со своим особым государственным микроклиматом кто-то будет пользоваться с не самыми благими намерениями. А двум чужакам, явившимся оттуда, где умение предчувствовать опасность вырабатывалось чуть ли не с самого раннего детства, это сразу пришло в головы.
- Разберемся, - кивнул Илай Пеплу.
И вмешаемся, если понадобится.
Издали и сверху лодка казалась овсяным зернышком. Тропинка под ногами на спуске заметно сузилась. Дан чуть ускорил шаг, обгоняя Пепла. Чтобы не сбить того с ног, если вдруг вдруг случайно запнулся бы на ходу и полетел вниз. Своей башке капитан доверял пока еще не полностью, потому и поостерегся спускаться после парня.
- Как тебе идея сходить к тому храму-маяку, чей колокол вчера слышали? - спросил он, не оборачиваясь и не сбавляя шага. - Временем мы не ограничены, а интересно было бы узнать, в честь каких богов на этой Грани строят такие храмы.
Ну, во всяком случае, они действительно кое-что обсудили... и сделали для себя определенные выводы.
- Идея неплохая. - Одобряет путешествие к храму Пепел. - Что же, я надеюсь, это такие боги, у которых под крылом водятся такие вот... Сойки. А мы с тобой - два параноика и весла пара.
"Кажется, я разучился верить в добро" - думает Пепел - "В то добро, которое не обеспечено силой... койво." - Он косится на Дана - "Или мощью артиллерии." Но, во всяком случае, если Дан прав, то у их визита на эту Грань есть определенный смысл. Кристалл перебрасывает своих солдат. Пепел-то знал, что давно продал душу этой войне. Он и слова клятвы помнил, как в тот день, на пепелище Гимназии. Глупый и яростный мальчишка, кричащий в весеннее небо - "Не отступлю! Не забуду! Не прощу!" - на последнем "у" срывающийся в протяжный вой раненого волчонка.
- "Не дам пощады злу, если только не увижу раскаяние." - Сталь, ненависть, и кровь из лопнувших в носу сосудов. Это он уже спустя два года...
Йорик слегка вздрагивает, изгоняя тот день из памяти, вместе с трупами и кружащейся жирной сажей. Как же хочется, чтобы Дан был неправ. Как же хочется.
Они спустились по косогору, и похрустев сапогами по гальке пляжа, они подходят к лодке - совершенно нетронутой, такой же, какой они оставили её почти сутки назад. Йорик залезает на борт первым, и говорит
- Запрыгивай. Сейчас я спущу нас на воду.
С парусом долго возиться не придется- всё-таки, опыт. Убедившись, что Илай устроился надежно, Пепел поднимает лодку в воздух и несет её к волнам. В голове начинает слегка гудеть, но это еще ничего, это ерунда. Вот кончается галька, вот прибой, вот волны, вода темнеет, темнеет... метрах в двадцати от берега Иеремия аккуратно опускает лодку на волны, без плеска и качка - и сразу же бросается опускать парус. Ветер, между прочим, и так почти попутный, можно себя особо не напрягать сегодня... ну, пока он попутный, конечно.
- Подержи румпель, будь добр.
Не хватало еще, чтобы распахнувшийся парус редко рванул вперед бесконтрольную лодку. Сейчас она побежит по волнам, и Йорик сменит Дана у штурвала - потому как с мачтой и парусом он вполне способен управляться и один, и телекинезом... если что, попросит помощи. Не страшно.
К чудесам привыкнуть невозможно. Особенно, если на твоих глазах их совершает ничем не примечательный с виду (если не считать седых волос и шрама на лбу) парень. Такой трюк Пепел уже проделывал - несмотря на то, что башка вчера плохо воспринимала происходившее, Дан в точности помнил, как тот вытаскивал лодку на берег. Однако сегодня та же по сути манипуляция смотрелась еще более захватывающе.
Лодка опустилась на воду, немного покачалась из стороны в сторону, как оступившийся на бревне гимнаст в поисках равновесия. И обрела наконец-то устойчивость. Пепел поручил Илаю управление рулем, а сам занялся парусом. Они оба хорошо помнили, откуда доносился звук колокола.
При солнечном свете оказалось, что лиман хоть и велик, но все же не безбрежен. Противоположный берег, вчера прятавшийся в тумане, сегодня был виден совершенно отчетливо. Он был изрезан оврагами, на дальней его оконечности виднелся маяк - самый обычный, белый, с широкой красной полосой у основания. Белые дома под разноцветными крышами спускались по зеленым склонам, к причалу, пересекая бухту, спешил речной трамвай.
Дан направил лодку на середину лимана. Сложно было сказать, каким был рельеф дна у берега - не исключался вариант, что там могли быть каменистые мели. Не хотелось рисковать лодкой: не хватало еще повредить ее днище.
Храм-маяк был виден издалека. И выглядел он... впечатляюще. Дан откровенно разинул рот, глядя на белеющее на берегу сооружение: изящное, устремленное вверх, яркой белизной выделяющееся на синеве неба.
- Смотри, - окликнул он Пепла, - здорово как! На твоей Грани есть что-то подобное?
Похоже, не только Илай и Пепел добирались сюда не по суше, а по воде. Причала у подножия склона, на котором высился храм, не было, но вверх от воды по склону вилась узкая тропинка. Видимо, лодки оставляли на пляже в небольшой бухточке, вход в которую, словно створы, обозначали два больших камня.
- Причаливаем и идем наверх?
Дан удивил Пепла, ловко обращаясь с румпелем, так что парень передумал сменять того на посту, и уделил своё время парусу и наблюдениям за окружающей обстановкой. Впрочем, когда Дан обратил внимание на храм-маяк, Пепел немного отвлекся... и немного обалдел.
- Да. - Отвечает Йорик на вопрос о наличии подобных храмов в его мире - Да. Так в Союзе выглядят храмы Благих Хранителей... на материке они меньше похожи на маяки. Белая свеча - типичный морской храм Хранителей...
Необычной казалась только луковка на вершине. На Островах белые храмы-маяки обычно венчал острый конус шпиля безо всяких надстроек. Зеленоватая вода лимана, синее небо, крепкий ветер... и белый храм-маяк. Почти как там и как тогда. По спине Пепла пробежались мурашки. Похоже. Правда ведь, до одури похоже, точно кто-то выдернул кусок его островного детства и впечатал сюда, в неведомый осколок далекой Грани...
"Совпадений в бытии Граней куда больше, чем может показаться!" - озвучил в его голове Фибеус Марц - "В сущности, некоторые ученые даже приходят к выводу, что мы живем не одну, а множество параллельных жизней, воспринимаемых нами, как одна. И если на другой Грани ты внезапно встретишь упоминание о знакомых тебе с детства месте или персоне - почти наверняка, это то же самое место и та же самая персона. Просто в другом варианте сбывшегося... скажи, у вас есть легенда о Рейтерхельме и Итане Хранителе?"
Да. На Островах была легенда о Рейтархальме и Итудане Страже. На той, второй грани Двухмирья - она тоже была.
"Осевой фрагмент бытия!" - говорил Гак - "Единый во всех мирах. Это всё, с одной стороны, разные города и разный Хранитель, но в то же время - один и тот же город и один и тот же мальчик-трубач... многовариантность сбывшегося, выраженная в Теории Кристалла, понимаешь?"
И вот теперь - белая свеча приморского храма-маяка. Пепел уже был морально готов, зайдя туда, увидеть юное лицо мальчика с трубой и веселые глаза на суровом лике Князя Островов... хотя нет, Островов здесь, видимо, всё-таки не было.
Тем временем, они уже подходили к берегу. Небольшой пляж неплохо подходил для стоянки, тем более, что рядом с ним брала начало тропа до храма. Йорик согласно кивнул в ответ на слова Дана. Ему уже хотелось увидеть, каков этот храм внутри. Может, тут вообще не почитают Хранителей, и он только зря себе всё это вообразил?
- Давай к пляжу.
Лодка вскоре заскребла о крупный морской песок бухточки дном. Пепел чуть напрягся, вытащил её на берег одним волевым усилием - и стал убирать парус.
Храм походил на православный. Даже луковка, характерная для тех церквей, которые довелось повидать Дану, и та присутствовала. От нее в небо уходил шпиль, увенчанный, как сначала показалось Илаю, крестом. Присмотревшись, он понял, что это был все-таки не совсем крест. Скорее, это был прямоугольник, образованный соединявшими стороны ярко выраженного креста ажурными полосками. Настолько тонкими, что сразу их можно было и не заметить. Вроде бы, в них угадывались кружевные силуэты людей. Впрочем, ручаться за то, что он видит именно их, Дан не стал бы. Вполне возможно, это было его фантазией. Так, глядя на причудливые формы какой-нибудь скалы, каждый видел в ней то существо, которое прорисовывало его воображение.
Направляя лодку к берегу, Ильин внимательно всматривался в воду, и прислушивался к своим ощущениям. Когда ему показалось, что глубина существенно уменьшилась, он закатал штанины и слез в воду. Конечно, Пепел мог своими волшебными способностями донести судно до берега по воздуху, но капитану вдруг просто до одури захотелось по-детски прошлепать туда, разбрызгивая теплую воду. К тому же у парня было такое задумчивое и сосредоточенное лицо, что просто грешно было бы отвлекать его от размышлений о чем-то наверняка очень важном для него.
Глубина здесь была чуть выше колен. Дан подталкивал лодку к берегу до тех пор, пока она не ткнулась дном в отмель. После этого он чуть поднатужился и вытащил ее на крупный песок небольшого пляжа.
Поднимаясь вверх по тропе, Ильин то и дело поглядывал на крест на куполе храма. Чем дальше, тем больше, ему казалось, что он действительно видит силуэты четырех мужчин, выполненные практически ювелирно изящно. Однако капитан предпочел молчать об этом до тех пор, пока подъем не закончился.
- Посмотри-ка, - нерешительно обратился он к Пеплу, выходя на высокий береговой откос и останавливаясь на нем.
- Там на шпиле, возле креста, действительно силуэты людей? Или это у меня какой-то сложный обман зрения?
Йорик уже был готов подхватить лодку и вынести её на берег, но Дан опередил его - спрыгнул в воду и потащил её к берегу самостоятельно. Пепел потихоньку помогал ему, полагая, что после таких травм, как вчерашняя, даже так быстро оправившись, слишком напрягаться всё-таки не стоит.
Парус был убран быстро, благо, дело привычное - и вот, убедившись, что волны лимана не снесут лодку назад на воду, Йорик направляется вслед за попутчиком вверх по склону, по тропе, которая, видимо, уже давно натоптана от этой бухты наверх - тропа, хотя и заросшая малость за последнее время, производила впечатление не просто хоженой - старой.
Илай смотрит наверх, в слепящую синеву, и обращается к Иеремии с вопросом. Йорик и сам раздумывал по этому поводу, правда, в другом ключе - о том, что должен символизировать крест на вершине храма. Стороны света? Но почему он тогда вертикально? Некий символ веры, вроде священного огня в храмах Всеобщего у него на родине? Дан же зашел с другой стороны - ему явно не казался странным крест на куполе, а вот то, что он заметил...
Иероним прищуривается и смотрит наверх. Да. Похоже на то.
- Я их тоже вижу. Но деталей не разберу - слишком яркое небо. Наверное, хорошо будет видно на фоне восхода или заката. Местные святые или боги, должно быть.
"Или тут фигуры самых чтимых Хранителей возносят на вершину храмов?" - невольно задумывается он.
- Ну что, будем заходить, или полюбуемся - и назад?
Вопрос, в сущности, ключевой - с точки зрения Пепела. Он был бы не против осмотреться, тем более, что опасностью тут и не пахло (вроде бы), но заходить внутрь храма чужой, вполне возможно, веры, да еще без спроса и приглашения - это как-то странно.
"А может, он давно уже используется только как маяк" - думает Йорик - "Потому что как маяк он используется и сейчас, это вполне очевидно". С этим было бы проще - в какой-то мере. Хотя - есть шанс узнать, что Хранителей почитают не только в Двухмирье, но сама идея этого пути - идея о том, что в каждом человеке скрыта сила, чтобы стать святым и героем - существует между мирами, точно зерно какой-то благой истины об устройство Кристалла...
- Я бы заглянул. - Говорит Пепел, подумав об этом. Что сказать жрецу, если он там, всегда можно придумать. Можно даже и правду, если этот служитель окажется похож на священство Хранителей его родной Грани.
Место для храма было выбрано замечательное. Равно как и для маяка, которым этот храм и являлся по совместительству. И не только потому, что изящное строение устремлялось вверх с высокого берега, а еще и из-за сочетания окружавших его немногочисленных красок. Зеленое с красным - цвета травы и глины на склонах да сплошная синева - небесная, водная - оттеняли белизну стен храма, казалось, достававшего шпилем до таких же белоснежных облаков.
- Идем, - решительно скомандовал Дан в ответ на показавшееся ему несколько неуверенным высказывание Пепла. И едва заметно улыбнулся неожиданно промелькнувшей мысли.
Неспроста, видать, меня в храм потянуло. Наверное, зов предков сработал - тех, о которых мать как-то обмолвилась.
Над входной дверью был сделан небольшой навес-козырек, окрашенный травянисто-зеленой краской. Он блестел на солнце так, будто покрасили его всего лишь несколько часов назад. На массивной темной (наверное, дубовой) двери не было никаких украшений. Если, конечно, не считать украшением массивную ручку, похоже, медную, начищенную чуть ли не до солнечного сияния, и такой же медный квадрат, прибитый прямо по центру двери почти на уровне глаз Дана. Он был отполирован практически до состояния зеркала, и несмотря на отбрасываемую козырьком тень, все равно слепил блеском глаза. А шляпки гвоздей, которыми была набита пластина, оставались при этом темными, подернутыми зеленоватой патиной.
Надо будет спросить у здешнего священника... или у Пепла, зачем эта нашлепка.
Ильин взялся за дверную ручку, и с силой потянул дверь на себя, предполагая, что из-за собственной тяжести она подастся с трудом. Однако против его ожидания, дверь открылась очень легко и совершенно бесшумно. Капитан даже покачнулся, сохраняя равновесие. Изнутри повеяло прохладой, пахнуло чем-то приятным - не ладаном, как ожидал Ильин, а скорее смесью каких-то пряностей, типа гвоздики, лимона и полыни.
- Интересно, что здесь положено делать при входе в храм? - шепотом спросил он парня.
- У нас крестятся...
Приближающийся звук шагов, донесшийся откуда-то из глубины помещения, заставил его замолчать и поспешно закрыть за собой дверь.
Запах. Первым, что ощутил Пепел, когда Дан, чуть покачнувшись, открыл дверь, был запах - тот самый. Лимонник и полынь, которые кидают на угольки благоуханного кедра, окуривая храм каждое утро, когда открывают. Сердце ёкнуло. Лето на Островах, могучий восточный ветер, полынь и лимонник в храме-маяке рядом с Гимназией, где строгий Князь Островов веселыми глазами смотрел на приходящую послушать о тайнах мироздания кышкалду, как называли в Союзе обтрепанные ребячьи стаи, носящиеся по побережьям и пустырям...
Пепел делает глубокий вдох - и делает шаг внутрь.
Дан интересуется, что следует делать, входя в храм - но Йорик всё еще не уверен, что это храм Хранителей - его глаза шарят по стенам, пытаясь найти соответствие, намек, нечто общее... Мальчик с деревянным мечом, который совершенно не выглядит игрушечным. Суровый кузнец с добрым взглядом. Да, это могут быть Хранители - местные, этой Грани - но взгляд скользить дальше, и останавливается на дальней стене над алтарем, куда падают солнечные блики из верхних стрельчатых окон. И там, в золотом сиянии полудня, стоит, широко расставив ноги, мальчишка, прижавший к губам тяжелую, сверкающую трубу - точно живой, настолько настоящий, что Иеремия слышит звенящее пение его горна, священный призыв к схватке. Он не отвечает на вопрос Илая - увидев эту фигуру, Иероним становится очень прямым, прижимает правую руку, сжатую в кулак, к сердцу, и склоняет голову.
- Итудан... Страж. - Шепчет он, пораженный до самой глубины души. Вечная истина смотрит на него со стены храма в чужом и незнакомом мире. У вечной истины вихрастая голова, гордая осанка и тяжелая медь боевого горна, навеки присохшего к мальчишеским губам. Не узнать Итудана Стража просто невозможно - так человек может не узнать родную мать разве что полностью потеряв память, да и то посмотрит в глаза - и кольнет сердце. На память Пепел не жаловался никогда. Это он - для этой Грани, для здешней истории, в здешнем окружении - но это всё еще Первый Хранитель - Фибеус Марц опять оказался прав со своей теорией параллельности сбывшегося в мироздании Кристалла.
Пепел настолько поражен, и в каком-то роде, погружен с своеобразный околорелигиозный экстаз, что совершенно не замечает гулкого эха шагов, разносящегося под сводами. Его губы беззвучно шевелятся, произнося слова древнего обращения к Благим Хранителям.
"Благие Хранители, да сохраню чистым Путь. Найду силы не отступить; не задержусь и буду идти смело..."
Наверное, все храмы были в чем-то похожи между собой. Вероятнее всего, царившей в них атмосферой. И не важно, чем именно она создавалась: наличием распятий, фресок, икон,ароматом благовоний, особым освещением. Свое предназначение любой их этих "компонентов" выполнял на "отлично". Оглядываясь по сторонам, Дан отмечал про себя изображения, ничем не напоминавшие привычные иконы православных храмов. Мальчишка с мечом выглядел настолько реалистично, что капитану в какой-то момент даже показалось, будто он ощутил тяжесть оружия в детской руке. Вроде бы, деревянного... но вряд ли игрушечный меч могут держать именно таким образом. Да и не зря же пожилой кузнец смотрел на мальчишку так, словно пытался взглядом поддержать его, не дать выронить из руки боевой клинок.
Ильин повернул голову к Пеплу, собираясь шепнуть ему об этом своем наблюдении - и понял, что парень сейчас слишком далек и от него, и от этого храма. От разноцветных пятен на полу - солнечных бликов, подкрашенных цветными стеклами в окнах; от приятного, немного терпкого аромата трав, вместе с тончайшей, едва заметной струйкой белесоватого дымка, поднимавшегося от курильницы под купол. Пепел во все глаза смотрел на трубача, поднесшего к губам трубу. И Дану вдруг почудилось, что он услышал сигнал, который пропела медь горна.
К бою... в атаку... вперед, к победе.
Не сводя глаз с находившегося, похоже, в своем мире парня, капитан повторил тот же жест, что проделал Пепел. И отвел от него взгляд, одновременно прислушиваясь к тому, что зашептал Йорик.
Итудан, страж? Этот мальчишка? Похоже, что на там, на островах, откуда Пепел родом, этого святого тоже хорошо знали. И почитали достойным образом.
- Здравствуйте.
Задумавшись, Илай совершенно утратил бдительность. И не услышал, как отдаленные шаги стали более громкими, а потом раздались совсем рядом - и к ним вышел рослый крепкий мужчина. С военной выправкой, как показалось Ильину. Лет сорока, с обветренным, загорелым, чуть скуластым лицом и коротким ежиком волос цвета соли с перцем, на ходу набрасывающий поверх черной рубашки с короткими рукавами чернильно-фиолетовую накидку, без украшений, только с тонким серебристым кантом по краям. Голос у него был низкий, глубокий, с едва уловимой трещинкой хрипотцы. И почему-то - как показалось Дану - усталый.
- Была ли добра к вам Дорога, путники?
Нет, наверное, слово "дорога" местный "батюшка" произнес самым обычным образом - это просто Илаю снова почудилось, будто оно в явно ритуальной приветственной фразе прозвучало так, словно была прочитана некая надпись, сделанная всеми заглавными буквами.
Может, тут всё вообще по-другому. Может быть, всё вообще не так, как он себе навоображал. Но когда местный служитель в темной накидке с серебряным кантом, появление которого Пепел совершенно прохлопал, охваченный разными сложными эмоциями, спрашивает у них с Даном в совершенно ритуальной форме, Йорик отвечает точно такой же ритуальной формой:
- Дорога была добра, ибо позволила ступать по себе.
И, уже совершенно не подумав, добавляет:
- Приветствую вас, Служитель.
Служители, или, ритуальным языком, "Те, кто служит" - именно так в его родном мире - и на Островах, и в других странах - именовали священство Хранителей.
Даже если такое обращение для этой Грани - или, точнее, этого Осколка? - и нехарактерно, священник виду не подал. Вместо этого он просто говорит:
- Рад приветствовать вас в обители Хранителей.
И сердце Йорика пропускает удар. Всё-таки - Хранители. Теперь уже точно. И Итудан Страж - точно Итудан Страж, пусть и в другой версии для другой Грани. У него нет слов, и Пепел не находит ничего лучше, чем сложить ладони вертикально перед грудью и коротко поклониться.
Священник устало улыбается.
- Не надо церемоний. Всё-таки, сейчас не времена Юхана Трубача... чем я могу быть вам полезен, путники?
И, словно спохватившись, добавляет уже куда менее ритуально и церемонно:
- Можете звать меня брат Алексей.
Йорик, окончательно добитый куда-то в область осознания себя во времени-пространстве словами про Юхана Трубача отмирает и произносит негромко:
- Пепел.
Он не называет полного имени, потому что, по сути, даже в мыслях себя им не называет уже больше года. Йориком еще изредка да, называет, а так почти всегда - Пеплом. Въелось намертво.
Он не стал повторять произнесенную Пеплом ритуальную фразу. Просто склонил голову перед... священником? Хранителем? Хранителем чего - храма, веры, памяти о ком-то или о чем-то? Он просто назвал себя, совершенно машинально по-военному шелкнув каблуками, нисколько не смущаясь того, что нелепо выглядит в этих штанах с чужой задницы.
- Дан.
Короткое имя прозвучало неожиданно громко, и напомнило капитану удар колокола. Ильин резко склонил голову в коротком поклоне. А когда поднял её - поймал на себе взгляд брата Алексея. Тот явно опознал в Ильине "военную косточку", как говаривал когда-то ротный в Академии о кадровых офицерах. И едва заметно улыбнулся ему - не столько губами, сколько особым прищуром глаз.
А ведь "брат"- это куда более правильно, чем "батюшка". Это предполагает более равные отношения. Более теплые и доверительные, что ли. Вроде как в семье, где отца частенько побаиваются, его авторитет непререкаем, а слово - закон. Зато с братом, как с более близким по возрасту и положению в семействе, можно и поспорить, и позволить себе чуть большую откровенность, чем с отцом. Не всегда и не все можно рассказать тому, кто изначально будто бы стоит над тобой, а не около тебя. Локоть к локтю, плечом к плечу - как в армейском строю. Брат рядом с братом.
На вопрос о том, чем брат Алексей может быть им полезен, у Дана ответа не было.
Зато был вопрос, который не давал ему покоя с тех самых пор, как ему почудились четыре силуэта на шпиле храма.
- Скажите, а наверху, на кресте... Это же фигурки людей, не просто какие-то резные украшения? Кто они?
Чёрт, может, не надо было вот так, с места в карьер, задавать вопросы? Может, у них такого религия не позволяет? Хотя вряд ли. Если тут почитают мальчишку-трубача, то вряд ли род запретом мальчишеское любопытство.
Однако на всякий случай Илай счел нужным извиняющимся тоном добавить:
- Мы нездешние.
Не с этой Грани.
Дан подумал об этом, но ему показалось, что эту его мысль озвучил брат Алексей. Он будто услышал у себя в голове его негромкий, чуть хрипловатый голос. Нет, конечно же, это ему только почудилось. Или все же нет?
То, что эти двое были нездешними, они могли бы и не говорить. Это было видно по ним. Особенно по тому, что назвался Даном. В штанах с чужого... нет, не плеча: с чужой задницы. И с явной военной выправкой, которую в карман не положишь и за пазуху не спрячешь, даже при всем желании. Точно так же, как Алексей не мог ничего поделать со своей собственной правильной армейской осанкой. А ведь он был всего-то военврачом, и не даже не маршировал часами строевым шагом в колонне на плацу. Дан был постарше своего спутника - беловолосого парня, назвавшегося Пеплом. Наверняка не именем, а прозвищем. Просто удивительно ему подходящим. Потому что в нем чувствовалось то, что всегда ощущалось, если подержать раскрытые ладони над над горсткой пепла в кострище. Тлеющий под ним жар или же холодящая душу тайна того, что сгорело в огне.
- Это фигурки людей, - мягко улыбнулся он гостям.
- Сейчас уже никто точно не знает, все ли четверо существовали действительно. Точно это известно только о двоих. Мальчик и мужчина, кузнец. Оба стоят внизу. И вот они-то действительно жили в Аркане... очень много лет назад. Их история описана в городской летописи, которая хранится в Ратуше. Вверху - девочка, отрезавшая косы и переодевшаяся мальчишкой, чтобы помочь своим друзьям избежать беды. А четвертый - юноша, однажды спасший целый город. Все вместе они - здешние Хранители.
Брат Алексей по очереди взглянул на обоих гостей, и смущенно улыбнулся:
- Простите, я что-то совсем забыл о правилах гостеприимства и долге Настоятеля Храма. Заговариваю вам зубы, вместо того, чтобы занять их более полезным делом. Едой. Приглашаю вас разделить со мной трапезу. И отказ ни за что не приму.
Мужчина белозубо улыбнулся, и широким жестом указал гостям на дверь слева от них.
- Идемте, путники. Дан, Пепел. Прошу.
[NIC]Брат Алексей[/NIC]
[STA]Настоятель Храма Хранителей[/STA]
[AVA]http://funkyimg.com/i/28XDv.jpg[/AVA]
Нездешние, это верно. Впрочем, если здесь Служители, как и на его родной Грани, хранят знание о сложности Мироздания, то брата Алексея их с Даном истории вряд ли сильно удивят. Впрочем, история Дана так до конца и непонятна - в том числе, и самому Дану...
Когда брат Алексей начинает рассказывать о местных Хранителях, Пепел возвращается к реальности - пропускать такой рассказ он не собирается - и внимательно слушает. Знакомой кажется только история Итудана Стража, которого здесь зовут Юханом Трубачом - и он ставит себе на заметку побольше узнать об остальных трех. А потом Служитель приглашает их разделить трапезу, и вот тут уже стоять молча никак нельзя - поскольку от подобных приглашений отказываться - во всяком случае, там, в Двухмирье - не принято.
- Спасибо, Служитель... брат Алексей. - Поправляется Йорик, вспомнив просьбу священника. - С благодарностью принимаю ваше приглашение.
"За обедом и надо будет узнать больше" - решает парень - "Всё-таки, отчего-то мне кажется, что и здесь те, кто служит Хранителям - не просто жрецы, но и ученые, берегущие древние знания..."
Йорик пропускает Дана вперед и замыкает шествие, чтобы не упустить шанс в последний раз взглянуть на Хранителей. Кузнец и его юный.. друг? Сын? Девочка в мальчишеском наряде. И Юхан Трубач, Итудан Страж.
"Благие Хранители, вы ли привели меня сюда? И если да, то зачем?" - успевает подумать Йорик прежде, чем ему приходится шагнуть за дверь и закрыть её за собой, оставляя залитый светом и пахнущий лимонником и полынью зал храма-маяка позади. Надолго ли?
Вслед за братом Алексеем Дан спустился по лестнице вниз, в цокольный этаж храма - и оказался в трапезной. Это было довольно просторное помещение, где за четырьмя длинными столами, стоявшими в два ряда, могло поместиться, пожалуй, одновременно человек сто. В нем было очень светло: солнечный свет проникал внутрь из окон, находившихся вверху стены, почти под самым потолком. Капитан насчитал двенадцать окошек с открытыми форточками и раздвинутыми в стороны короткими занавесками на них. Сшиты они были из веселого пестрого ситца. Цветы и какие-то птички-бабочки, порхавшие над ними, казалось бы, неуместные для помещения, относившегося к храму, не выглядели здесь чужеродными. Как и рисунки, висевшие на противоположной стене трапезной. Написанные маслом картины в хороших багетных рамах соседствовали с детскими работами, выполненными еще не очень умелыми, но уже явно твердыми руками. Брат Алексей перехватил взгляд Илая, разглядывавшего их, и ответил на незаданный вопрос:
- Это рисунки учеников школы искусств и их преподавателей. В основном местные пейзажи, но есть и сюжетные, из историй Хранителей.
- Доброе утро, брат Алексей! - послышался женский голос из другого конца трапезной.
Из двери, находившейся в торце зала, вышла девушка с ворохом пестрой ткани в руках. Это были скатерти, сшитые из такого же материала, что и занавески.
- Это Марта, - представил ее настоятель. - Доброе утро. У нас гости. Накормишь их?
- Конечно. И их, и вас, - улыбнулась девушка, опуская стопку скатертей на скамью возле ближайшего к ней стола.
- Я помогу? - вызвался Дан, украдкой разглядывая Марту.
- Помогайте, - охотно согласилась девушка.
Озорно взглянула на него и откинула со лба прядь темных волос, выбившуюся из-под красной косынки, повязанной так, как это было принято на Грани капитана Ильина.
Дан оглянулся на Пепла, будто спрашивая его разрешения на помощь девушке, и подхватил конец скатерти, которую встряхнула Марта.
Черт, как же она похожа на наших ленинградских девчонок! Не хватает только какого-нибудь осоавиахимовского значка на груди для полного сходства.
- У нас на завтрак, - между делом говорила девушка, кокетливо стреляя глазками в Пепла, - овсянка на молоке, пирог с яблочным повидлом, и на выбор чай или кофе. Вам что принести?
- Мне кофе, - попросил Дан.
- А вам?
Марта замерла, не сводя глаз с Пепла. И снова изящным жестом, явно рассчитанным на какую-то реакцию парня, отвела со лба под косынку непослушную прядь волос.
Похоже, Пепел ей приглянулся - ишь, как старается.
Дан обернулся, подмигнул спутнику. И заметил, как брат Алексей попытался спрятать лукавую улыбку, с которой наблюдал за девушкой.
Вы здесь » Сказки и быль » Архив » Одинокая лодка моя
