Ветра не было. Но он решил проблему, не мудрствуя лукаво - сам стал ветром. Бросил на дно лодки свои пожитки, встал у руля - простого румпеля - и сконцентрировался. Один вдох. Два выдоха.
Парус туго надулся. Можно было бы толкать саму лодку, но долго бы так он не протянул. Нет уж, если есть парус, то пусть будет парус. Среднее давление на большой площади, изначально к тому приспособленной - не так уж сложно. Особенно при прямом визуальном контакте. Смотри на парус - и толкай, толкай его, напрягай волю, а за ним и само судно поплывет. Суденышко. Скорлупка...
Конечно, все его силы теперь уходили на то, чтобы одновременно управлять судном, прощупывать перед ним дорогу, избегая банок или рифов, да надувать парус. Но это и было хорошо - настоящая морская работа. Займет руки, займет голову, время пойдет быстро и незаметно, туман скрадывает расстояние, и, к тому же, ведь он точно знал...
Он точно знал, что такое этот туман, который звал его каждое утро, наползая с моря. Нет, не просто водяной пар. Водяной пар был лишь плащом для того серого, непроницаемого, за которым воды-то не видно (и не слышно - ни плеска!) - холодного, как могила, тумана. Нездешнего, чуждого тумана.
Дороги.
Ощущение времени исчезает довольно быстро. Остается только привычная боль в голове - стандартная такса за использование телекинеза; да ощущение движения. Конечно, не считая непроглядного серого облака вокруг.
Сколько это длится - сказать трудно. Не смотря на то, что и голова, и руки при деле, невольно начинают закрадываться мыслишки о том, что, может статься, решение принять вызов тумана было ошибкой. Или просто ни один психопомп не захотел переть такую душу, как его. А потому Вселенная организовала ему метод самовывоза.
Пепел гонит эти мысли, как упаднические и увеличивает давление в парусе. Куда бы он ни вышел из того пространства, одной из причин возникновения коего косвенно поработал и сам, он иррационально уверен в том, что эта его прогулка в непроглядной и чертовски холодной серости - не пустая блажь.
Что-нибудь да выйдет. Его наставники отлично развивали интуицию у своих воспитанников. Оттачивали шестое чувство прежде всех прочих, и теперь этот загадочный внутренний компас показывал самый полный вперед.
Так вот, сколько времени он провел в сером тумане, Пепел не знал. Он чувство времени утерял начисто. Как и обычное, на пяти чувствах, ощущение направления. А потому, когда в его биографии странника между мирами случился... хм... дорожный казус, он, полностью сконцентрированный на телекинетическом движении и продвижении на шестом чувстве, оказался несколько... не готов. Особенно к тому, что из тумана прямо на его грешную голову выпал какой-то мужик. И вся хваленая интуиция воспитанников Гимназии Островов спасовала. Не спасовали только условные рефлексы Пятого Рыцаря - отклонять всё, что в тебя летит. К несчастью, времени особо сгруппироваться не было - потому безвестный летучий строго сверху вниз мужик оказался, к несчастью, не подхвачен в воздухе, а всё-таки просто отклонен в сторону. Недостаточно, увы. Он саданулся об борт лодки - непонятно, чем - несчастная скорлупка лихо закачалась - и рухнул за борт.
Пепел еще на моменте появления мужика бросил мороку с парусом, а потому умудрился таки каким-то чудом не дать лодке перевернуться. Правда, при этом он вылетел за борт сам - стоял, казалось, устойчиво, а вот поди же ты. Ну хоть скорлупка не перевернулась. Пепел вынырнул, сплюнул...
И, проклиная и богохульствуя, зацепил телекинезом уже неплохо притонувшее тело. Потянул на себя...
Поначалу пошло легко. Всё-таки, человек лишь немного тяжелее воды. Труднее оказалось аккуратно положить нежданчик в лодку, не вызвав новой качки. А потом еще самому туда выбраться - ну, себя-то он тоже телекинезом подтянул, что уж теперь. Опять же, не раскачивать же лодку.
Иеремия - мокрый и злой - привычно облизал верхнюю губу, и ощутил солоноватый привкус крови. Всё-таки перетрудился, лопнули сосуды в носу.
Вытер ладонью, хлюпнул носом - и осмотрел "находку".
Находка оказалась еще и связанной, для полного комплекта.
"Может, и правда я уже... того?" - мелькнуло у Пепла - "А это товарищ по загробной - прямо из застенка?"
Однако, у предполагаемого товарища по загробной обнаружились и пульс, и дыхание, хотя сознание от удара он, похоже, потерял.
Иероним вздохнул и полез в мокрый карман за ножом. Путы дыхания никому еще не облегчали, а что это вообще было, можно разобраться и потом.
Туманный потолок треснул, пропустив сквозь себя первый луч солнца.

Конечно, психокинетический щит, который Белый вырабатывал в нем, то и дело швыряясь в самый неожиданный момент всякой мелочью, вроде огрызков, мячиков, и прочего, не раз спасал Пеплу жизнь. Но спасти жизнь - это одно, а спасти честь и достоинство - несколько другое. То есть. Неожиданный удар инстинктивно поставленная защита приняла на себя. Как, например, тот выстрел... или тот выстрел... не важно.
Беда в том, что физики никто не отменял. И действие ровнялось противодействию. То есть, сила, которая должна была выбить нафиг его из лодки, вместо этого откатом ударила по самой лодке - потому как лежал-то атакующий прямо в ней. Через него и пошло.
Лодка резко дернулась вперед, и неустойчиво наклонившемуся к опутанному любителю сперва бить, а потом разбираться Пеплу пришлось искупаться вдругорядь. Хорошо хоть нож не выронил. Жалко было утопить ножик. Ножик был из экспедиционного набора космопроходцев. "Звездная сталь!" - отрекомендовал его тогда Гак, притащивший подарочек не прощание...
Впрочем, тут же вспомнилось, что на рукоятке-то специальный материал, сверхлегкий. С которым столь же сверхлегкая "звездная сталь" не тонет даже в жидкостях с плотностью ниже, чем у воды.
Пепел еще раз вынырнул. Но в лодку осмотрительно не полез. Он мог бы парализовать гостя, но, во-первых, сил и так почти не осталось, а во-вторых, надежда на разумность случайной встречи умирала последней, потому как случайных неслучайностей в биографии Иеремеии было очень много.
- Милостивый государь, а вы не обалдели? - поинтересовался Пепел.
"Милостивый государь" этот в его въелся еще во времена жизни в Гимназии. Это на Островах было, по сути, обращение по-умолчанию. А что до речи... ну, как объяснял тот же умнейший Фибеус Марц Гак на вопрос, отчего они, жители разных миров, понимают друг друга - "понимаешь, при непрямом, то есть не обычном, физическом, как на звездолете, а вне-пространственном переносе между мирами происходит семантическая конвертация через общую ноосферу граней... ну то есть измерений... ты не забываешь свой родной язык, нет. И я не выучил твой. Просто так получается, что это как бы один язык. Как бы".
Вот на этот невероятный принцип сейчас Пепел и уповал. Если это другой мир, то, согласно теориям Гака, эта самая конвертация могла и сработать.

- Пепел. - Представился Пепел, забираясь в лодку. Для более подробной биографической справки времени не было. Забирался он, по большому счету, используя всё тот же телекинез, за борт держался больше ради приличия. Лодка еле качнулась.
- Где мы, я сам не очень-то понимаю.
Конечно, то, что конвертация Гака сработала, было уже весьма здорово. Говорил незнакомец вполне понятно, хотя и со странным акцентом, похожим на акцент Империи. Впрочем, Пепел не сомневался, что этот мужчина - из совсем другого мира. Называйте это чутьем.
Пепел влез в лодку и отряхнулся, как мокрый пес - только брызги полетели. Скинул плащ, отложил на время ножик - на безопасном расстоянии от собеседника, на всякий случай - и полез в рюкзак, искать бинты. У него где-то был запас медикаментов - стерильные бинты, антисептик...
Нашелся запас довольно быстро.
- Послушайте, я вас освобожу и помогу в перевязке, но, чур, больше не драться. Я сегодня накупался по вашей милости более чем. Идет?
И не дожидаясь ответа, Пепел стал резать веревки. Но уже, на всякий случай, был насторожен - чтобы при неверном движении просто сковать по рукам и ногам.
Кровь из его носа идти перестала, но кровавые потеки на лице до конца не смыло даже второе купание.
"Звездный ножик" легко справился с веревками. Снимать пиджак Пепел не рискнул - вместо этого парой движений отрезал рукава на больной руке, аккуратно снял их и присвистнул - раны были многочисленными, и, хотя и неглубокими, но представляли опасность просто истечь кровью. Перевязка нужна была срочно. Первым делом, Пепел соорудил из бинта жгут и как можно туже перетянул руку - остановить кровопотерю.
- Сейчас будет жарко.
Иероним по себе знал, какое впечатление на человека производит имперский армейский антисептик - после той истории с Черным Поездом. Словно твои раны подожгли. Он сам отказался от помощи, чтобы близнецы занялись куда более тяжело раненной Цаги, и его бинтовал Мас...
И он плеснул на порезы из синей бутылочки с красным кругом.

На вопрос о штрафбате Пепел философски пожал плечами - мол, моя твоя не понимай. В его мире такого явления, насколько ему известно, не существовало. Но по морфологии слова смысл легко угадывался. Штрафные войска. Смертники. Единственная попытка превратить Первое Летное в какое-то подобие оных напоролась уязвимым брюхом на Пятерых Рыцарей. Именно при обороне Летки Йорик совершил не раз припоминаемый ему потом подвиг, когда он швырнул одним танком во второй. Опомнившиеся потом власти под давлением пары нормальных вояк выдали им медальки и почетные звания.
- Будем знакомы.
На вопрос, откуда Дан Илай мог бы вывалиться на его голову, Иероним пока что отвечать не спешил. Плеснул на раны. Крепитесь, Дан...
Дан замычал. Йорик в своё время не выдержал - завыл в голос. Ну да ему тогда было-то...
- Армейский антисептик. В одиночку заменяет всю хирургическую обработку раны, только потом надо промыть, а то до кости сожжет.
У Пепла был при себе еще и банальный физраствор. Именно так лечились кадеты Летки, и передали Пяти Рыцарям искусство штопать раны армейской аптечкой в виде "синее, зеленое, штопать-мотать" - то есть, антисептик, физраствор, зашить и перебинтовать.
Он вытащил зеленую бутылку, и как можно аккуратнее промыл раны. Антисептик легко выжигал всю заразу, весь некроз, сгустки и прочее из раны, заменяя даже иссечение. Заодно и запирал кровь. Надо только было его потом вымыть.
Шить раны, к несчастью, Пепел не умел. Поэтому он просто туго перебинтовал руку в несколько слоев. Горе-лекарь. Гиля бы за сутки всё зарастила.
От воспоминания о кровной щека Пепла дернулась. Он запрещал себе думать о них иначе, как "мои мертвые меня берегут". Но не получалось.
- Через полчаса снять жгут. Не позже. И в клинику. Я не хирург. Только отдельный вопрос, где её теперь брать, клинику эту.
Мокрый Пепел пристроился на корме, стащил ботинки и вылил воду за борт. Остался босиком. Принялся шарить в сумке, попутно разъясняя:
- То, что я сейчас расскажу, может показаться бредом, но это не просто факт - так оно и было на самом деле. Дело вот в чем, Илай Дан. Я не знаю, откуда вы и кто вы. Я не знаю, где мы. Хотя нет, знаю - на одном из выходов с Дороги, а это - везде и нигде. Но я точно знаю, что мы - жители разных миров. Не знаю, насколько вы осведомлены о реальности граней... параллельных миров...
Пепел наконец нашел свою трубку, вытащил и принялся раскуривать.
Тем временем, туман потихоньку, еле-еле начинал рассеиваться. Пока что - чуть заметно. Он просто становился обычным, хотя и очень густым, туманом.

Попыхивая трубкой, и видя, как неумолимое течение пространства-времени вдоль Граней выносит их с Дороги, Иероним пытался хоть как-то разъяснить (и себе, в том числе) ситуацию в меру своего скромного разумения:
- Имперских аэронавтов. Дан, еще раз - трудно поверить, но мы из разных миров. Планеты, всё еще... не все... но многие... - сфероиды. А вот Космос - Кристалл. И прах меня разбери, если я знаю, куда делись ваши старые вещи и откуда новые. А я... я тут между параллельными пространствами путешествовал. И тут - здравствуйте. Ну вот, скоро течение подпространства вынесет нас... куда-нибудь. Надеюсь, там есть больница.
Все эти попытки Дана вытащить Пепла в поле своей войны неизбежно напомнили Йорику его войну. Потому что он - почетный член Академии этих самых "аэронавтов". И помнит, как пылало поле перед Летной Академией, как ползли черепахи неуклюжих танков, снаряды которых он взрывал на подлете... как перли черные бронеавто на безоружных кадетов мореходки...
Иеремия помрачнел от воспоминаний. Вот так, Йорик. Остались памятки Кровных, да трескучие титулы, подтвержденные парой медалек. Смешно. Ему и четверти века нет, а званий надавали... козыряй, Пятый Рыцарь! Отчего неохота?
"Может, это наша общая точка - у каждого свой слой пережженного в золу за плечами?"
- Да, поверить трудно, но скоро вы убедитесь...
Йорик ощутил то, что на Островах называлось словечком "атап" - неумолимое внутренне понимание необходимости определенного действия. В данном случае - продолжать движение любой ценой.
Пепел выбил недокуренную трубку за борт и поднялся.
- Впрочем, пора бы начать движение. Держитесь, Дан Илай.
Он обратил свой взгляд на парус, надувая его призрачным ветром своих способностей и налег на руль - отчего-то было очевидно, что надо повернуть именно туда. Лодка резко двинулась с места, резво совершила поворот на девяносто градусов и пошла сквозь туман бодрым курсом. Может быть, кому-то в диковинку надутый парус при полном штиле средь тумана, но Пеплу - в самый раз. Нет нужды спорить с настоящим ветром...

Начало лета. Удивительное время, время больших надежд и грандиозных планов, время маленьких путешествий и больших открытий. Школы еще не закрыли свои двери, лицеисты и студенты в три погибели согнулись под бременем экзаменов, наверное, для них начало лета – вовсе не чудесная пора. Но свободному народу «от двенадцати и младше» нет пока до этого никакого дела. Их приключение началось, вместо учебников и тетрадей рюкзаки наполнились всевозможными полезными вещами – от бутербродов до ёжика, которого жалко было оставить в лесу совсем одного. А сами они, сбежав из дома еще рано утром, возвращаются только к сумеркам, и все родительские просьбы, наставления и даже угрозы не способны заставить их усидеть в четырех стенах. Потому что как можно остаться в стороне, когда в мире происходит самое настоящее лето?

Зойке повезло – её никто не заставлял сидеть дома. Надо только убраться, купить все нужное по списку в ближайшем магазине, прочесть несколько страниц какой-нибудь из книг летнего списка литературы – и можно брать велосипед и мчаться на все четыре стороны. А если учесть, что дома порядок, холодильник полон, а книжка подождет… В общем, сегодня можно было убежать из дома рано-рано. Как только за ушедшим на работу отцом закрылась дверь, Зойка поспешно затолкала в рот остатки бутерброда и побежала одеваться. До маяка – далеко. Не так далеко, конечно, как до дальнего маяка, а всё равно. Пешком идти нет смысла, все равно она сегодня одна, поэтому девчонка выбирается из дома вместе с двухколесным конем.

Зачем, спрашивается, ей понадобилось с утра пораньше отправляться на берег, да еще и в одиночку? Просто вчера вечером Зойка вспомнила про гнездо. Дня три назад они были неподалеку от маяка все вчетвером, и она тогда еще заметила спрятанное за большими валунами гнездо, а в нем – несколько яиц. Над гнездом кружила большая птица, но она так и не поняла, какая. Вчетвером подобраться поближе и посмотреть не было никакой возможности, да никто и не вдохновился Зойкиной идеей, а ей с тех пор было страшно любопытно. Вдруг птенцы уже вылупились? А вдруг они вылупятся сегодня утром, вот прямо сейчас? Она еще никогда не видела новорожденных птенцов, не видела, как они учатся летать. На уроках природоведения им вроде бы что-то рассказывали что-то, но уроки природоведения ни в какое сравнение не идут с настоящими птенцами.

Сегодня очень кстати подвернулось свободное утро, и вот Зойка уже крутит педали в сторону маяка. Погода отличная, но если вглядываться в горизонт, то видно, что где-то там, в морской дали, туман и пасмурь. Девочке кажется, что этот туман постепенно приближается к ней, и что-то непонятное, незнакомое и недоброе прячется в этом тумане. Чтобы настроение совсем не испортилось, она напевает себе под нос знакомые песенки одну за одной, пока едет по побережью.
Когда становится виден маяк, Зойка оставляет велосипед под раскидистым кустом (она всегда оставляет его там, вон, даже следы шин еще видны с прошлого раза) и дальше идет пешком. Здесь больше тумана, море выглядывает из него белыми гребешками прилива, а линия горизонта прячется в серой дымке. Нелётная погода… но могло быть и хуже. И не возвращаться же назад из-за какого-то тумана.

Вот и высокие валуны. Их ни с чем не спутаешь, на этом берегу одно такое место: словно великан побросал с горы или выкатил из моря огромные камни (есть даже такие, которые ростом с Зойку) и побросал как придется. За ними хорошо прятаться, когда сильный ветер с моря. Да и просто – за ними хорошо прятаться. И где-то здесь устроила свое гнездо большая морская птица неизвестного вида. Девочка идет аккуратно, тихо-тихо крадется, словно пытается стать похожей на шум прибоя и шорох гальки. Может быть, большая птица ее не увидит? Может быть, она увидит птенцов? Но когда Зойка выглядывает из-за большого камня, взгляд ее нечаянно останавливается на странной точке на горизонте. Издалека не видно, но… лодка? Парусник? Точка приближается, и становится больше похожа на второй вариант. Но в это время здесь не бывает никаких судов. Не может быть. Не должно быть. И даже не из-за тумана... Нет. Просто Зойка уверена, что здесь не может быть корабля, те редкие случаи, когда корабли выходят в открытое море, становятся известны в Аркане задолго до собственно выхода, и уж их компания этого ни за что бы не пропустила - собрались бы на причале проводить или встретить. Ну, а рыбаки и подавно не станут выходить в море в такой туман.

Но судно было. Она спряталась за камнем, зажмурилась, потерла глаза руками и снова выглянула – небольшое парусное суденышко не только не пропало, но и стало ближе.
–  Ой, – тихо сказала Зойка и снова спряталась. Любопытство в ней боролось с опасением, но несложно было угадать, что одержит верх.

У тумана была сердцевина - плотная, молочно-белая, непроницаемая для глаз. Именно из неё вынырнула небольшая лодка под косым четырехугольным парусом. В Аркане такие были у многих рыбаков, и назывались они "тузиками".  Умный Мика говорил, что это название неправильное, что тузики - это двухместные корабельные гребные шлюпки. Знали об этом рыбаки или нет, было неведомой тайной, и раскрывать её Зойке не хотелось. Ей нравилось думать, что лодку назвали так в честь какого-нибудь верного пса с таким именем. Он, наверное, любил ходить с хозяином в море, но грести не мог. Вот его хозяин и догадался поставить на лодке самый простой (опять же по словам Мики) парус. И все, кто видел, как в бухту заходило это маленькое парусное суденышко, говорили:" А вот и Тузик с хозяином вернулись."  Так и прижилось название.
У Зойки было хорошее зрение, а туман, уже не такой густой  на расстоянии от  сердцевины, возле берега был совсем редким, как кисея, что висела на окнах дома бабушки и деда в Городе. Поэтому она увидела, как  на склон поднялись два человека, и направились в её сторону. Решение было принято мгновенно. Сойка, как ее тезка-птица, вспорхнула с места и исчезла за валунами. Их здесь было немного, но короткими перебежками можно было довольно долго прятаться за ними. А вот что делать, когда они закончатся, было непонятно. Но Зойка уже давно для себя  решила, что разбираться с проблемами надо по мере их появления, а никак не раньше. Поэтому она просто перебегала, пригибаясь к земле, от камня к камню, и пыталась по доносимым ветром обрывкам фраз понять, о чем говорили незнакомцы.
А потом зазвонил колокол. На колокольне находившегося неподалеку храма-маяка, конечно же. Это было обычным делом - звонить в колокола, когда на город и залив опускался такой густой туман. Даже существовала легенда, почему так проделывали вот уже несколько столетий. Но незнакомцы ее точно не знали. Об этом Зоя догадалась по тем фразам, что ей удалось расслышать. А еще она поняла, что ее присутствие мужчины заметили. Продолжать прятаться было бессмысленно и бесполезно. Девочка выпрямилась и вышла из-за камня. Ей было одновременно немного страшно (поди знай, что на уме у этих двоих?), но при этом безумно интересно  (вон, один почему-то весь грязный такой, оборванный, а у второго такие странные волосы и на лбу шрам...), но она не подавала виду. Вроде бы, ей это удавалось. Во всяком случае, Зойке так  казалось, поскольку она упорно мысленно уговаривала коленки не дрожать, и прижимала покрепче пятки к земля. Это было, конечно, глупо. Ведь дедушка просто шутил, советуя ей всегда поступать так, когда становится страшно. Чтобы сердце, которое, как известно, от страха уходит именно в пятки, оттуда не выскочило. Он даже посмеивался, говоря ей это, когда Сойка, еще совсем маленькая, боялась огромного соседского петуха Питера. Оказавшись  в поле его зрения, она всегда замирала на месте, как вкопанная, ожидая, пока большая яркая птица величаво прошествует мимо нее. 
Молчать при встрече с людьми, даже незнакомыми, невежливо. И Зойка заговорила.
- Здравствуйте. Я видела вашу лодку. Вы, наверное, заблудились в тумане?

Йорик мысленно обозвал себя параноиком, и тут же посетовал на недостаточность этой паранойи - ибо будь это не девочка, проблем они с Даном могли бы нажить по самое не балуй.
Такой вот парадокс, однако; видимо, так люди настоящими параноиками и становятся.
Однако, Пепел заставил себя расслабиться (не убирая щит - лучше быть живым параноиком, чем мертвым добродушным идиотом) и присел на корточки - со своим ростом он всегда так делал, общаясь с детьми Двухмирья - когда у вас глаза на одном уровне, это несколько облегает взаимопонимание. Сел он забавно - выставив колени чуть в стороны, упершись в них локтями, и положив щекочущий белесой, почти невидимой щетиной подбородок на сцепленные кисти. Поза, при его долговязой фигуре, выходила смешная - журавль, который изображает лягушку.
- Привет. - Пепел улыбается уголками губ и глазами. Излишняя дружественность у него самого при таком раскладе только вызвала бы подозрения. Видал он таких ура-компанейских мужичков, которые потом сдавали всех и вся...
- Заблудились. - Подтверждает между тем Пепел подозрения девчушки и слова Илая. - А, точнее, просто  плыли наугад. Ну, лично я, во всяком случае. Свободный поиск и неприятности в тумане.
По сути, Иеремия даже не врет. Его путь был именно свободным поиском, и он был уверен, что найдет... хоть что-то. Но нашел, кажется, гораздо больше - начиная с этих самых "неприятностей в тумане" и далее...
В мозгу бьется только одна мысль: "другая Грань". Чем дальше, тем больше Пепел уверен, что покинул Двухмирье в обоих его составляющих, и неизвестно, вернется ли назад.
Значит, прав был премудрый Гак, и Дорога всё-таки существует в те минуты, когда туман разделяет день и ночь.

Да-да, Зойка очень хорошо знала, как течет кровь из разбитого носа. Сколько раз веснушчатый Ленчик-Леончик, ее сосед по парте и по дому, падал носом в асфальт, когда она учила его кататься на роликах! Хорошо, что это все происходило в их дворе. Сойка усаживала пострадавшего на край чаши фонтана, заставляла его запрокинуть голову вверх и пристраивала ему на переносицу носовой платок, намоченный в прохладной воде. И кровь быстро переставала течь, не успев испачкать Ленчику рубашку. А этот Дан, наверное, не знал о таком способе - вот и перемазался весь.
- Очень приятно познакомиться.
Зойка аккуратно пожала пальцы протянутой ей руки.
- А меня зовут Зоя.
Пепел. Здорово как. И правда ведь, волосы у него как будто пеплом присыпаны. Интересно, это имя такое или все же прозвище?
Любопытство распирало Зойку, но задавать лишних вопросов она не стала. Потому что, во-первых, ей не хотелось выглядеть в глазах новых знакомых невоспитанной и бестактной. А во-вторых, она очень вовремя припомнила вычитанную в какой-то книге фразу: не задавай вопросов - не услышишь лжи*.
Нет, определенно бояться этих двоих не следовало. И уже совсем осмелев, Сойка предположила:
- Непредсказуемо - это же не значит, что обязательно плохо. Может ведь быть и очень хорошо. Ну, вот как, например, подарок на день рождения. Разве нет?
Стоило ей только произнести слово "подарок", как она тут же вспомнила про оставленный в укромном месте велосипед. Он-то как раз и был неожиданным приятным сюрпризом в день ее рождения. Девочка мысленно прикинула расстояние до биостанции и потом от нее до тайника, и обреченно вздохнула:
- Получается, я вас не смогу проводить на биостанцию. Мне потом еще за велосипедом надо будет зайти. Но оттуда это далеко. И долго. А папа будет недоволен, если я поздно вернусь домой.
В голосе Зойки слышались горестные нотки. Ей и вправду вдруг  очень сильно захотелось пойти с этими двумя на биостанцию, куда они всей компанией частенько ходили к работавшему там механиком опекуну Лето. Это всегда было интересно и весело. Но папа и вправду рассердился бы на нее за неизбежное в этом случае позднее возвращение домой. И назвал бы безответственной. Тем более, что на ужин она ничего не приготовила, рассчитывая это сделать после прогулки, перед самым папиным приходом с работы.
- Но я вам расскажу, как туда дойти. Вы точно не заблудитесь. Даже в тумане. Идемте, покажу тропу, которая как раз туда вас и выведет.
Она махнула рукой, указывая направление, сделала несколько шагов в нужную сторону. Оглянулась, чтобы убедиться, что мужчины пошли за ней. И все-таки не удержалась от вопроса:
- А вы из Вальска или из  Города? Я в Вальске родилась и жила долго, пока папу сюда на работу не перевели. А в Город мы всем классом на экскурсию ездили в прошлом году.

* Войнич, "Овод".

Отредактировано Зойка (2014-12-27 08:39:49)