Слово "сирота" в Аркане не любили. Вообще, совсем. Вот как-то так исторически сложилось, еще со времен Катастрофы. Тогда очень многие дети остались без родителей. Никакой информации о них не было, поэтому они числились пропавшими без вести. И назвать сиротой ребенка, родители которого, возможно были живы, ни у кого не поворачивался язык.  Поэтому  и придумали называть таких детишек, собранных в интернаты, "временно оставшимися без родителей".  Тем более, что по мере того, как шло время, а их папы-мамы так и не появлялись, ребятню начали разбирать в приемные семьи.  А потом в Аркане стали появляться дети с других Граней, одни, без взрослых. Они по сложившейся традиции тоже  не считались и не именовались сиротами.

Эльза Арнольдовна Турс , директор Арканского интерната номер два "для детей, временно оставшихся без родителей", как было написано на вывеске у ворот, занималась неподобающим делом. Она курила на рабочем месте. Прямо за своим рабочим столом. Даже не потрудившись перебраться для этого на подоконник открытого окна, из которого в ее кабинет влетал теплый августовский ветерок, приносивший с собой голоса воспитанников. Они только вчера вернулись из горного лагеря, и еще толком не перестроились на несколько иной режим дня и правила, принятые в интернате. До начала школьных занятий оставалось три дня - этого времени было вполне достаточно, чтобы после лагерной вольницы втянуться в привычный ритм жизни, уже не в палатках, а в спальнях, где у каждого были свои обязанности. Кто-то отвечал за то, чтобы постели были вовремя заправлены, кто-то за порядок на тумбочках, ну, и так далее. Эльза Арнольдовна отвечала за все, что происходило в интернате.  И с его воспитанниками, и с воспитателями-учителями, и с имуществом, движимым и недвижимым.
- Эльза Арнольдовнааааа!
Звонкий девчоночий голос ворвался в кабинет раньше, чем в раскрытом окне появилась растрепанная голова Аськи - первой всезнайки и сплетницы всея интерната.
Турс успела затушить сигарету в пепельнице и сунуть ее под стол. Встала с места, помахала рукой, прогоняя остатки табачных дымка и запаха, подошла к окну.
- Что случилось, Ася? В честь чего такой крик?
- Там какой-то дядька у нас на лавочке сидит! Возле качелей!
- Не дядька, - машинально поправила Эльза девочку (одиннадцать лет, в интернате живет четвертый год, абсолютный музыкальный слух, ученица музыкальной школы по классу скрипки, болтушка и хохотушка).
- Мужчина.  Отведешь меня к нему?
- Конечно! - просияла Аська.
Она очень любила быть полезной и нужной.  Ну, и все узнавать самой первой, конечно же.
Эльза Арнольдовна воровато оглянулась на дверь своего кабинета. Присела на край подоконника, ловким движением перекинула через него длинные стройные ноги, спрыгнула на землю.
- Ни-ко-му!
Она разгладила ладонью крохотную морщинку на светло -серой юбке, предупреждающе подняла указательный палец и поводила им из стороны в сторону прямо перед носом Аси.
Та послушно закивала, пряча лукавую улыбку.
- Идем.

[NIC]Эльза Арнольдовна Турс[/NIC]
[STA]Директриса интерната[/STA]
[AVA]https://i.imgur.com/1wZy4gL.jpg[/AVA]

"Дядька" выглядел внушительно.  Серьезный, даже слишком. Высокий - Эльза  и на шпильках вряд ли достала бы ему макушкой до плеча.  Сейчас она была обута в балетки, и смотрелась рядом с высоким мужчиной с явно военной выправкой  совсем недомерком.
- Здравствуйте.
Ей пришлось чуть приподнять голову, и смотреть на посетителя снизу вверх, внимательно слушая его и одновременно изучая черты лица. Любая другая  на ее месте в таком положении казалась бы совсем потерянной маленькой девочкой. Кто угодно, но только не Эльза Турс. В этой миниатюрной  изящной женщине, с неожиданно  хрипловатым голосом, который она никогда не повышала, чувствовался стальной  несгибаемый характер. Наверное, именно поэтому даже самые отпетые и ершистые интернатские сорванцы стихали рядом с ней, становились послушными и приветливыми.
Взгляд у мужика был довольно-таки тяжелым, пристальным. Так смотрят те, что обычно обладают какими -то властными полномочиями и привыкли спрашивать с  подчиненных по всей строгости закона.
Наверное, из каких-то спецслужб. Но не из наших точно. Переселенец, скорее всего.
Посетитель заметно волновался. Эльза взяла протянутые ей документы.
- Приятно познакомиться, Тадеуш.
Она бегло просматривала бумаги гостя, не переставая говорить с ним.
- Я директор интерната. Эльза Турс.
- Арнольдовна, - вмешалась в разговор  Аська.
Она прижималась к Эльзе, обеими руками обнимая ее талию. Так прижимаются к родным людям или старшим подружкам.
- Ася, ты в курсе, что влезать в разговор  взрослых некрасиво? Даже если ты слишком долго молчала.
- Еще как долго! Целых три минуты.
Слова "некрасиво" и "влезать" Аська предпочла пропустить мимо ушей.
Эльза вернула документы  их владельцу.
- Идемте, - она сделал приглашающий жест в сторону видневшегося из-за деревьев административного здания, -  в кают-компанию. Так у нас называется общая комната. Где телевизор, настольные игры... и все такое прочее. Ася, а ты сбегай за Маем, Риком  и Сашей.  И заодно заскочи на кухню к Евгеше...
Аська прыснула в ладошку. Турс метнула в нее псевдо-строгий взгляд.
- ... к Евгении Максимовне.  Попроси, чтобы она принесла нам туда кувшинчик холодного компота.
Аська отпрыгнула от директрисы, крутанулась на одной ножке, и припустила вглубь парка. 
- Евгеша - наш шеф-повар. Она в прошлом году закончила кулинарное училище. Ей девятнадцать лет, и она дико стесняется, когда к ней обращаются по имени-отчеству.
Турс вела гостя к корпусу, исподтишка наблюдая за тем, как он держится при ходьбе.
Точно военный. Какая-нибудь военная разведка? Пожалуй, да.
- Беспорядку не удивляйтесь.  Только вчера вечером все вернулись из горного лагеря, инвентарь толком еще  по местам не убрали. После обеда и тихого часа займутся разборкой имущества. Сейчас, пока еще не так жарко, у воспитанников свободное время. Играют в парке  у фонтана и на спортплощадке. Что касается ваших ... - нужное слово нашлось не сразу, - ... протеже... С ними все в порядке.
Эльза улыбнулась Лаевскому.
- Мальчишки как мальчишки. Савельев - посложнее, но он и постарше.  Типа возраст обязывает быть таким. Ершистый, колючий. Но умный и добрый. Отзывчивый.  Животных очень любит. Здорово рисует. Не задира. Вот Сашка - этот любитель подразнить кого-нибудь. Рассеяный. И лентяй. Учиться ленится, а ведь очень способный.  У Рика всегда плохой аппетит. Инженерный склад ума и золотые руки. Он на Новый Год сам сделал пряничный домик.  Придумал конструкцию, Евгеша напекла пряников по его чертежам. Рик из них все них все самостоятельно собрал. А разрисовывали домик Аська с Маем. Ася  у нас талантище. Рисует, поет, стихи сочиняет, играет на скрипке. И Май ей явно нравится.
О том, что эти мальчишки еще умеют, тебе знать не нужно.  Хотя, скорее всего, ты узнал об этих их "умениях" намного раньше меня.  Потому что отправил их сюда явно неспроста. И уж точно не поездом из Города в плацкартном вагоне.  Спасал от кого-то?
Прежде чем войти в прохладный полумрак холла старинного двухэтажного здания, Эльза Арнольдовна чуть замедлила шаг,  в упор взглянула в глаза Лаевскому.
- Вы военный... в прошлом? Разведка? Вы койво?
И едва заметно усмехнулась:
- Не бойтесь говорить правду. Какими бы ни были ваши честные ответы, я не запрещу вам увидеться с мальчиками. Потому что немного разбираюсь в людях.

[NIC]Эльза Арнольдовна Турс[/NIC]
[STA]Директриса интерната[/STA]
[AVA]https://i.imgur.com/1wZy4gL.jpg[/AVA]

Они поднимались на  второй этаж по широкой пологой лестнице, с фигурными каменными балюстрадами и деревянными перилами по обеим ее сторонам, отполированными множеством рук.
- Здание старинное, - рассказывала Эльза.
Она очень внимательно выслушала все, что сообщил ей о себе Лаевский. Кивнула ему и заговорила сразу о другом - об интернате. 
- Это бывшая дача самого первого градоначальника.  Ее с тех пор не перестраивали, только ремонтировали. Поэтому спортзал у нас по сути символический - просто выгородка в актовом зале. Шведская стенка, балетный станок, канат, бревно, конь. Но и воспитанников немного. 63 человека. 33 мальчика, 30 девочек.  Комнаты в спальных корпусах у нас на двоих, Май пока живет один. Рик и Саша захотели поселиться вместе.  Школа обычная городская, совсем рядом.  Из парка выйти, сразу налево - буквально три минуты ходу. Даже дорогу переходить не надо.  Она новая, там прекрасные условия для всего. Кружков разных много. К нам в парк часто приходят одноклассники наших, играют все вместе.
На двери кают-компании, во всю ее высоту был нарисован маяк. От него в разные стороны расходились на стены лучи света. Нарисовано это все было масляными красками и смотрелось очень даже неплохо.
- Рисовали Май, Аська и сын нашего врача. Он по профессии скульптор, керамист, но рисует тоже очень здорово. Там внутри еще одна фреска, уже полностью его работы. 
Турс с усилием открыла тугую тяжелую дверь.
- Проходите.
Кают-компания представляла собой просторную очень светлую комнату. Два больших окна с бело-голубыми шторами, между ними стеклянная  дверь  на лоджию. Широкие подоконники уставлены горшками с цветами. Огромный диван  с высокой спинкой и мягкими подголовниками делил комнату на две части. Ближе к окнам в пять рядов друг за другом стояли столы и стулья, уместиться за ними одновременно могли 25 человек. Напротив них на стене висели обычная школьная доска и скатанный в рулон экран. В углу виднелась этажерка с глобусом и рулонами карт на ней, со стопками альбомов, карандашных коробок, тетрадей. На стене за столами был нарисован несущийся на всех парусах корабль. Вспененные волны, развевающиеся на ветру вымпелы, летящие чайки - художнику удалось передать на этой фреске и скорость, и силу ветра. Напротив дивана, в левом от двери углу, наискосок стояла тумба с телевизором и диапроектором на открытой полке под ним.  Справа от двери расположилась точно такая же тумба с аквариумом на ней. По обеим стенам этой части комнаты стояли стеллажи, на которых вперемешку лежали игрушки, книги, коробки с настольными играми, разноцветные подушки и небольшие маты - их можно было бросить на застилавший пол синий ковер, и лежа или сидя на них смотреть телевизор. Посередине ковра была самая настоящая свалка  из мячей, сачков, рюкзаков, пакетов с сушеными травами, наполнявших комнату запахом мяты и чабреца - того имущества, что еще не успели разобрать после возвращения из лагеря. 
- Присаживайтесь, -  Эльза кивнула гостю на диван.
- Можно?
Румяная темноглазая девушка, в белом фартуке поверх цветастого яркого платья и в белой косынке на темных волосах,  вошла в незакрытую директрисой дверь.
- Компот! - искренне обрадовалась Эльза.
В руках у Евгеши был запотевший прозрачный кувшин с темно-красным напитком, и штук пять граненных стаканов, вставленных друг в друга.
- Спасибо, Женечка!
Турс наполнила компотом два стакана. Подала один Лаевскому.
- Вы понюхайте его, это же божественно!
От компота исходил аромат вишни и смородины.
- Я пойду? - спросила Евгеша, искоса поглядывая на гостя.
- Идем, да.
Директор обернулась к Тадеушу.
- Извините, но мне надо идти.  А вы пейте компот, мальчики сейчас придут.  Когда соберетесь уходить, зайдите ко мне в кабинет.
Эльза улыбнулась гостю, и допивая на ходу компот, вместе с Евгешей вышла из кают-компании. Дверь она оставила открытой. Несколько минут в комнате царила тишина, нарушаемая только свистом какой-то птицы на ветке раскидистого дерева за распахнутым настежь окном. Спустя несколько минут в холле хлопнула входная дверь. Послышались шаги по лестнице и негромкие мальчишечьи голоса.
[NIC]Эльза Арнольдовна Турс[/NIC]
[STA]Директор[/STA]
[AVA]https://i.imgur.com/1wZy4gL.jpg[/AVA]

Компот действительно пах так, что пришлось срочно глотать слюну.

А потом его просто оставили в комнате одного.

Иногда такие простые действия срабатывали как удар под дых - не сразу придешь в себя. не сразу восстановишься. А надо сразу, потому что голоса ребят уже слышны.

Внезапно заболели ноги - старая травма и новые, все разом. Тадеуш спешно опустился на диван. Было бы проще встретить сына стоя, но не в момент, когда придется переминаться с ноги на ногу, пытаясь сбросить боль и напряжение. Лицо уже быстро приобретало "защищенный" вид - спокойный, бедный мимикой. Все лучше, чем морщиться.

Нервы. Все это нервы. Не должно быть у меня нервов, подумал Тадеуш. Лишнее это.

Вот сейчас...

Шаги ребят затихли перед дверью, потом Матвей осторожно вошел - первый. На правах ответственного, должно быть. Так же осторожно поздоровался. Не знает, как себя вести.

Во время мысленных контактов все было гораздо проще - сил и концентрации хватало только на самое простое, самое важное. А теперь вступают все условности и обстоятельства, которыми раньше можно было пренебречь..

Есть дело, которым нельзя пренебречь. Которым нельзя пренебрегать никогда.

- Здравствуйте.

Крайнц сдержанно кивает.

- Заходите. Эльза... Арнольдовна оставила вам компот.

Еще двое ребят просочились в полуоткрытую дверь. Ну да, кто он для них - привет из темного прошлого? Точно. Сейчас будет еще один привет.

Крайнц полез в карман еще раз, достал листок бумаги. То самое дело, которым нельзя пренебречь. Расправил его на колене.

- Я пересек границу, как и вы. Совсем недавно. Теперь буду жить в Аркане. Здесь меня будут звать Лаевский, Тадеуш Лаевский. Хотел увидеть, как у вас дела.

"Хотел увидеть сына".

Да, ребята могут вспомнить - особенно старший из них, что в Метрополии у него  была другая фамилия. Что же, им бы тоже не помешало бы поменять имена... но что уж теперь, дело сделано.

- И еще вот что. Подойдите, взгляните. Это важно.

На листке бумаги - лицо. Вчера, готовясь к встрече, Тадеуш мучился весь вечер, пытаясь точнее передать внешность и основные приметы полковника Корвина - по памяти.

Сейчас он надеялся, что рисунок хоть как-то поможет в случае чего. говорят, рисунки, даже неточные,  в таком деле лучше, чем фотографии -  они передают впечатление, ощущения от встречи.

- Этот человек... Я хотел предупредить вас. Здесь, в этом месте, пока безопасно...

Тадеуш сказал "вас", но обращался при этом только к Матвею. Он старше... он тот, кто он есть.

- Здесь пока безопасно, вас вряд ли могут вытащить отсюда обратно... но сюда можно прийти. Бойтесь этого человека. При встрече - не  доверяйтесь ему. Запомни имя, - сказал он прямо Матвею, - это полковник Корвин, мой бывший начальник. Он не оставит нас в покое, не бросит след. И он может найти это место.

Он может прислать других. Всех знать нельзя. Но таланты койво многочисленны и проявляются загадочными способами, многими путями. Кроме того, знать лучше. чем не знать.

Ох. Не всегда.  Тадеуш остро почувствовал, что сейчас уже не сможет сказать Матвею "Я твой отец". Не в такой связи.

Что же. Может быть, иногда лучше не знать. Зачем ему такой отец?

За дверью - где-то далеко - послышался шум, женские пронзительные голоса... вроде ничего опасного.

Хороший вопрос.

- Потому что мог, - хмуро ответил Тадеуш. Если не говорить про родителей, указанных в документах - то причина остается довольно слабая... или нет? Кроме того,  тогда он подозревал, что это может быть ошибка или провокация,  и все равно начал действовать. Что изменится, если окажется, что это был чужой ребенок, а строчка в досье - ошибка секретаря, заполнявшего документы?

И да, действительно - у него может быть более одного ребенка, но вот про них, может быть, ничего не указано ни в каком досье. Кроме, разве что, условного номера. Поди гадай.

- До того мне не поручали перевозить детей. Да и этот случай выглядел как сбой в системе. Где один сбой - там может случиться и другой. Вот, случился, вы здесь. Второй раз такое провернуть бы не вышло.

Он вздохнул и осторожно встал.

- Второй раз пришлось не уходить, а убегать. К сожалению, со стрельбой. Так что рано или поздно по нашим следам сюда кто-то явится. Может быть, этот, с рисунка, или кто-то, кого он...

Женские голоса, шум, шаги снаружи, и в дверь снова заглянула девочка Аська, а следом за ней - девушка Евгения, Евгеша - обе  мокрые, словно их поливали из душа.

- Простите, пожалуйста, - выпалила Евгения, - вы умеете краны чинить? У нас кран сорвало, а Василича нету. А его совсем сорвало!

Тадеуш чуть не сказал: "Вижу", но Евгения и так смущалась и краснела, и прикрывала полотенцем мокрую грудь, так что он просто  ответил "Иду", кивнул Матвею и пошел следом за Евгенией, на ходу снимая легкую поношенную куртку (выданную среди прочих вещей "на обзаведение") и прикидывая, снять рубашку или просто закатать рукава. По виду Евгении выходило, что лучше снять - рубашек у него было пока две, и эта лучшая, но опять же по виду Евгении Тадеушу показалось, что лучше не смущать девушку.

Кран и правда сорвало начисто, вместе с резьбой, а вода перекрывалась где-то в хитром месте - и потому остаток крана пытались сперва заткнуть, затычку сорвало и на полу кухни уже можно было смело запускать кораблики. Хорошо еще, это кухня - и кафель на полу, и стоки для воды есть. Тадеуш проследил взглядом трубы и сообразил, что вентиль тут вообще в соседнем помещении, что бы там ни было. И кто бы ни был этот Василич, ключи от соседнего помещения, наверное, у него - Евгения мелко и часто закивала, подтверждая.

Хотя замок там - одно название.

Отжать язычок замка ножом оказалось быстрее, чем вывинтить личинку замка, и да - труба с вентилем оказалась там, где ожидалось.

Выключено!

Как просто стать благородным рыцарем и спасти прекрасную деву от неприятностей. Ну, или благородным разбойником - вряд ли рыцари умеют вскрывать замки. Рыцари выбивают дверь ногой.

Но Василич бы не одобрил - за дверью было его хозяйство. Ну, или просто общее слесарное хозяйство. Наверное, краны на кухне часто текли и ломались, а поменять оборудование...

И тут Тадеуш сообразил, что здешние территории же изолированы и на самообеспечении. Если им не повезло и в область изоляции не попал завод по производству сантехнических изделий, то капитальная замена кранов тут не светит. Что же, починить можно - собрать из трех неработающих одно работающее устройство и пристроить его на правильное место.

Зато рубашку точно можно не снимать - фонтан закрыт.

Милая девушка предложила пирог, бери и радуйся.

Если бы все было так просто. Никогда ничего не бывает просто.

- Нет, спасибо, - ответил Тадеуш так вежливо, как мог. Всякий раз, когда ситуация казалась ему нескладной или он чувствовал себя неловко, на поверхность выступало раздражение - надежный, прочный щит.  Беда вся в том, что здесь этот щит применять было нельзя, по многим причинам, и сдержаться стоило большого труда. - Не нужно.

Ему сразу представилось, что он стоит уже с куском пирога в руках, раздражение нахлынуло с новой силой, даже голова заболела.

Ах вот в чем дело.

Да, трудно останавливать разогнавшуюся машину, особенно если ты эта машина и есть. Согласись он немного расслабиться, и все пойдет по накатанной - кивни, улыбнись, выслушай благодарности, скажи сам в ответ что-то отработанно-приятное... далее везде, как говорят в электропоездах. Не надо. На новом месте  - не надо. Да и девочка еще встретит кого-то понадежнее и надолго, а не на пару встреч.

Он резко кивнул, словно отсекая дальнейшие уговоры, быстро повернулся - уходить, и на выходе уже сказал:

- Действительно, ничего не надо. - Голос прозвучал как-то деревянно. Ну и хорошо.  - Я еще должен заглянуть к директору, а потом как раз на автобус успею.

Или не успею, подумал Тадеуш, тогда поймаю попутку или пройдусь пешком. Для разработки ног полезно.

В кабинете директора чувствовался легкий запах табака. Кто-то тут тоже курит обычно, и курит в окно, благо тепло и оно открыто.

Можно было ожидать, что образ беспокойства, страха и опасения  - маленький человечек в черном в черепной коробке - снова заведется и начнет палить с двух рук. Слишком заметно, слишком много внимания. Но этого все не происходило. Тадеуш представил себе своего внутреннего стрелка - задумался небось, стволы разглядывает, серьезный такой. Образ вызвал улыбку - Тадеуш шевельнул уголками губ, будто ему весело. Впрочем, почему "будто". определенная дола забавного тут была. Видимо, это только первую работу найти сложно, остальные сами свалятся прямо на голову.

Не слишком ли хорошо все складывается? Мальчики, работа на полставки, телефон... и можно просто ездить сюда на работу, никому больше ничего не объясняя... С другой стороны - в этих непуганых местах "хорошо складывается", кажется, ближе к норме.

Внезапно Тадеушу - без предупреждения от "внутреннего образа" - захотелось повернуться и быстро покинуть помещение. Вот прямо так, не прощаясь, ни с кем по дороге не разговаривая и не глядя по сторонам.

Причин для этого никаких не было. Никаких рациональных причин.

"Надо подумать об этом потом", - решил он, мысленно ставя вешки: страх новых знакомств, страх открытости, страх личных отношений с сыном. Это было не все, было что-то еще, какое-то чувство, которое он не умел назвать. - "Я подумаю об этом потом".

Это самое "потом" отозвалось внутри как-то болезненно, и, отодвигая непонятные и неприятные ощущения подальше, в дальний уголок разума, Тадеуш уже догадывался, Что достанет их оттуда не скоро. Если вообще когда-нибудь достанет. Он и сейчас-то делал эту мысленную отметку только потому, что чувство правды не давало без нее сбежать от самого себя.

Чувство правды. Правды вокруг было навалом. Директриса говорила искренне - для нее все было просто.

- Должен предупредить, - ответил ей Тадеуш. - Я по специальности не слесарь, не электрик и не механик. Я умею чинить то и это, но скорее опираясь на житейский опыт и интуицию. В бюро... по трудоустройству мне подобрали работу подобного же рода, на биостанции. Если  совмещать можно, то я согласен ездить сюда и ремонтировать. Что возможно отремонтировать.

"И надо будет приехать поскорее, проверить проводку. Начало занятий, сокращение светового дня - если будет что-то перегорать, то сейчас самое время".

Матвей, наверное, удивится, увидев его еще раз. И еще. Потом привыкнет, и все будет в порядке вещей.

Все будет в порядке.