1. Имя, фамилия, отчество, прозвище.
Август Юльевич Гальтон. По прозвищу "Лето".

2. Возраст и род занятий.
12 лет, ученик лицея при Университете.

3. Внешность.
Довольно высокий для своего возраста (165см.) худенький парнишка. Длинноногий, лицо округлое, сезонная россыпь веснушек на переносице оживляется весной и тускнеет поздней осенью. Нос немного курносый, глаза серые, с изредка разбросанными по радужке темными сине-зелеными крапинками. Рыжие волосы (челка почти по брови) на солнце кажутся вообще огненными. Открытая яркая улыбка, открывающая два передних зуба, чуть более крупных, чем им положено быть - причина, по которой мама прозвала его Зайцем. Ласково и совсем не обидно. Прозвище это было только для домашних, среди  ровесников оно не прижилось - там его предпочитают звать Лето. По вполне понятной причине.

4. Характер.
Покладистостью и особой усидчивостью Лето никогда не отличался. Ершистый, непоседливый, любопытный. Борец за справедливость, защитник слабых, готовый ради правого дела пустить в ход кулаки. Порой может проявлять поистине ослиное упрямство. Хотите убедить его в чем-то? Приведите аргументы, и если он сочтет их достаточно весомыми, то согласится с вами. Если нет - несмотря на ваш авторитет, будет спорить до хрипоты, отстаивая свою точку зрения. Конечно, не всем учителям такое нравится, но все они признают, что Лето умный, любознательный, начитанный, умеющий самостоятельно мыслить ученик. Он может витать в облаках, сидя на уроке, но будучи вызванным к доске, быстро соберется с мыслями и с легкостью ответит на все вопросы. Он хороший друг, готовый всегда прийти на помощь, начисто лишенный жадности и эгоизма. Фантазер и изобретатель, веселый смешливый выдумщик и искатель приключений. Любит животных, охотно возится с младшими братьями и сестрами своих друзей (всегда хотел, чтобы у него был кто-то свой младший, но не случилось). Иногда  Август грустит, замыкается в себе, и тогда разговорить его или заставить улыбнуться становится очень сложно. Вероятнее всего, в это время он вспоминает родителей.

5. Биография.
Его родители были геологами и часто уезжали в экспедиции. Пока Лето был совсем маленьким, они проделывали это по очереди, а когда мальчик подрос, мама с папой стали уезжать вместе. А его на это время оставляли у дедушки. Лето любил дом деда - он был небольшим, уютным, похожим на старинный замок. Великое множество книг стояло на полках и лежало где попало. Лето рано научился читать. Ему разрешалось брать любую книгу, и он с интересом читал все подряд. Даже те книги, в которых тогда ничего не понимал - связанные с минералогией и кристаллографией, науками, которыми занимались его дед и отец. Мальчишке доставляло удовольствие даже просто рассматривать картинки и схемы в них. Но особой любовью Августа были книги, написанные его бабушкой. Ее уже давно не было в живых, а веселые сказочные истории, которые она когда-то сочинила, продолжали жить на бумажных страницах с яркими картинками.
Деда не стало весной того года, когда Лето пошел в школу. Мальчик тяжело переживал его уход. Долго не мог смириться  с тем, что больше никогда не пойдет с ним на рыбалку, не будет под его руководством мастерить из бумаги забавные фигурки-оригами. Целый год мама оставалась с сыном, отказавшись от поездок в экспедиции. Зато отец отсутствовал дольше обычного: уехал еще в середине лета, а вернулся уже когда в садах и парках вовсю буйствовала цветущая сирень. Даже Новый Год Лето с мамой встречали без него. Словно оправдываясь перед Августом, отец вложил ему в ладонь слабо мерцающий бледно-голубой камешек с серо-серебристыми прожилками внутри.
- Это не просто камешек, Заяц. Это Кристалл... что-то вроде глобуса.
- Юлий! - предостерегающе подняла руку мама.
- Не бойся, Лорик, - улыбнулся отец. - Заяц у нас мужик. Он лишнего не сболтнет, так ведь, сын?

Летом родители взяли его с собой в экспедицию. Два месяца, проведенные с ними в горах, были самыми счастливыми в жизни Августа. Он взахлеб рассказывал о них друзьям, когда вернулся домой, в мельчайших подробностях описывал каждый день, но никогда ни разу ни словом не обмолвился о "глобусе". Теперь он жил и учился в интернате - родители опять вернулись к совместной работе, и оставлять его дома одного не могли. По возвращении из экспедиций, они в тот же день мчались за сыном, и для Лето начинались сплошные праздники. Он продолжал ходить на занятия, но с радостью летел после уроков домой, а не в интернатское общежитие.
Когда Лето перешел в четвертый класс, у родителей, похоже, начались какие-то серьезные проблемы с работой. В те короткие промежутки между поездками, когда они находились дома, телефон звонил почти непрерывно. Разговаривал в основном отец, собеседника чаще всего называл Командором. Почти после каждого его звонка на некоторое время родители закрывались в спальне, и папа пересказывал маме суть разговора с ним. Наивный человек... он, похоже, и предположить не мог, что Лето слышал все, что говорилось за закрытой дверью очень тихим голосом. Для этого у него были свои способы, секретами которых он ни с кем делиться не собирался. Как и оповещать кого-либо о том, что он понял из услышанного.
Командору был нужен Кристалл. Может, не ему самому, а кому-то, от кого он зависел, кто заставлял его искать этот камешек, и кто мог причинить вред Гальтонам. Всему семейству. Командор пытался убедить Юлия не рисковать ни собой,  ни женой, ни сыном.
- Во имя нашего общего детства и той дружбы. Он так и сказал, еще и повторил это дважды.
- Он все помнит... - тихо вздохнула тогда мама, когда отец воспроизвел ей фразу, сказанную Командором. Даже скопировав чужие интонации, с которыми она была произнесена.
- Интересно... сберег ли он свою монетку?
Про общее с Командором детство было непонятно. Может, Лето как-нибудь и подкатился бы к маме, и попытался бы хитрым способом выведать кое-какие подробности, но...

Как обычно в день отъезда в экспедицию, родители отвезли его в интернат на служебной машине, приезжавшей за ними из института, в котором они работали. У ворот во двор интерната мама традиционно расцеловала Августа. А отец обнял его и щекотно прошептал ему в самое ухо:
- К тебе может зайти наш друг детства. Командор. Он покажет тебе монетку - похожую на наши с мамой. Ты их видел. Дашь ему ключ от дома и скажешь, что он может взять из кладовки дедушкину старую рыбацкую куртку. Ту, что я на память о нем сохранил.
Лето ничего не ответил отцу. Только крепче прижался к нему, ощущая, как по позвоночнику побежал неприятный тревожный холодок.
Через неделю его прямо посреди урока вызвали в кабинет директора. Не за какую-то провинность, а потому, что к нему пришли посетители. Трое военных в серой форме. Высокий и два коротышки, потоньше и поплотнее. Плотный говорил долго и витиевато. Выражал соболезнования по поводу гибели родителей Августа - Ларисы и Юлия Гальтонов, ученых, "положивших жизни на алтарь науки". И каждое его слово обрушивалось на Лето как каменная глыба, под которыми теперь погребены папа и мама. В горах, в шахте, где они работали с камнями. Август видел ее, когда был с ними в экспедиции. В ней родители "изучали минералы в их естественной среде" - так объяснили они ему тогда назначение "дыры в горе", как непочтительно обозвал тогда маленький Лето вход в шахту.
Он не плакал. Он сам словно окаменел изнутри. Перестал чувствовать и будто бы даже разучился говорить. Не сказал ни слова на прощание соседям по интернатской спальне, которые с жалостливыми лицами смотрели, как он собирал свои вещи трясущимися руками под присмотром самого высокого из военных.
- Добро пожаловать в Корпус, - тихо сказал тощий коротышка, когда машина въехала на территорию нового места жительства Августа.

Жизнь в Корпусе отличалась от интернатских будней не только тем, что кроме формы нужно было носить на левой руке особый браслет, отслеживавший все перемещения курсантов, как называли учеников. Здесь еще были обязательные занятия военной подготовкой - каждый день, по нескольку часов после обычной учебы. По вечерам Лето отводили в кабинет, где очкастая тетка-медик, по ее словам, "снимала последствия психологического стресса, спровоцировавшего проявление синдрома...". Так по науке называлась привычка отделываться от разговоров короткими односложными ответами, появившаяся у будто бы утратившего всякие эмоции мальчишки. "Да, нет, не знаю".
Его опутывали проводами, подключали к каким-то приборам и задавали вопросы. Одни и те же. Спрашивали о том, что интересного и необычного он видел в экспедиции, находили ли при нем или показывали когда-нибудь позже красивый голубоватый камешек, что рассказывали родители о своих находках. Задававшие вопросы военные менялись, и только тот высокий, что приезжал за Августом в интернат, неизменно сидел молча в дальнем углу кабинета и делал какие-то пометки в блокноте, не глядя на мальчика. Очкастая дама смотрела при этом на показания приборов, и выключала свою технику, когда от этих бесчисленных повторяющихся вопросов у Лето начинали сразу болеть голова, глаза, уши и зубы. Все это повторялось изо дня в день, и спустя пару недель Август неожиданно обнаружил, что боль не появлялась, если он мысленно складывал из бумаги фигурки, как когда-то учил его дед. Тюльпаны, журавлики, кораблики и самолетики - на них сыпались и оседали слова, из которых состояли вопросы, превращались в написанные предложения. Бумага вспыхивала бесцветным и бездымным пламенем, сгорала дотла вместе с этими надписями. Очкастая хмурилась, крутила колесики своих приборов, подключала к Августу какие-то дополнительные трубки. Вопросы задавал теперь тот длинный, что раньше сидел молча. И однажды очередной кораблик не сгорел. Более того - на нем, помимо желания и воли Лето, появился написанный ответ на заданный вопрос. И тогда высокий впервые поднял голову от своего блокнота, уставился на мальчика, и Лето услышал в голове тихий шепот. «Август, это Командор. Не бойся. Слушай меня».  Тут-то до Августа дошло, что он пропал. Окончательно и бесповоротно. Что сейчас эти двое  вытянут из него правду о Кристалле. Да так, что он сам не поймет, как именно такое могло случиться. А этого нельзя было допустить никоим образом. Лето напрягся, превратился в туго натянутую звенящую струну - и следующий сложенный в уме самолетик вдруг стал совершенно материальным. Он полетел в угол, прямо в лицо длинному, на лету вспыхнул и врезался в него, опаляя брови и волосы мужчины. Очкастая вскрикнула и кинулась в угол, к пострадавшему. А мальчишка рванул с себя ненавистные провода, и со всех ног бросился бежать прочь из кабинета. Он вылетел за порог - и очутился в палатке, стоявшей на территории горного лагеря экспедиции геологов. Ветер откинул ее полог... Лето увидел маму. Она стояла посреди лагеря, рядом с ней был длинный военный, и она почему-то держала его за руку и улыбалась ему. Август хотел позвать ее, но полог снова опустился, и мальчика поглотила темнота.

В себя Лето пришел через трое суток после неудавшегося побега. В крохотной больничной палате, где кроме него никого не было. Дверь была открыта, и из смежной с палатой комнаты доносился негромкий разговор. Говоривших мальчик не видел, но без труда узнал по голосу очкастую. Второй голос принадлежал неизвестному мужчине.
- Поверьте, и я, и Крайнц повидали немало койво, - говорила женщина. - И в этом случае, как говорится, ничто не предвещало. Все случилось слишком неожиданно. Его родители - самые обычные люди... были.
- Се ля ви. Горы... Как вы сказали... ничто не предвещало. Но... все же произошло. Несчастный случай, увы.
В голосе отвечавшего ей мужчины слышалась легкая ирония.
- Моим людям пришлось потрудиться, чтобы это выглядело именно так.  Но Кристалл так и не нашелся. Неужели все было напрасно?
- Мы продолжим работу с мальчиком. Но позже. Во-первых, надо дать ему восстановиться. Во-вторых, нам надо изменить методику... с учетом того, что случилось. Крайнц считает, что это была разовая вспышка, и что она выжгла его, и мы ничего больше от него не добьемся. Но я думаю, что желаемый результат все же будет достигнут.
Женщина говорила задумчиво, а мужчина ответил ей недовольным тоном.
- Не затягивайте с этим. В конце концов, нам важна и нужна информация, а не оставшийся после нее отработанный шлак. Ведь мальчишка отреагировал таким образом именно на вопрос о Кристалле. Значит, ему что-то известно о нем, и мы подошли к этому вплотную. Вот что самое главное, а не состояние подопытного. Поэтому никаких церемоний с ним. Ради вашего же блага. Надеюсь, что Крайнц тоже понимает это. И не станет вставлять нам палки в колеса. У него есть определенные результаты, но его желание бесконечно нежничать с упрямыми подопытными порой мешает работать.
Лето стало страшно. Он снова попытался представить себе бумажный кораблик или тюльпан. Но до конца дело не довел, потому что очкастая заглянула к нему в палату, и  мальчику пришлось притвориться спящим.

Вопреки подслушанным требованиям незнакомого мужчины, его оставили в покое надолго. Почти на целый год. Все это время Лето не видел никого из тех, кто тогда допрашивал его в медкабинете очкастой. И только один раз за все это время он встретил длинного. Тот шел по пустому школьному коридору навстречу Августу, и поравнявшись с ним вдруг замедлил шаг. Вынул что-то из кармана и подбросил в воздух. Серебристый кружок взлетел, блеснул и снова исчез - сначала в ладони мужчины, а после в его кармане. К собственному удивлению, мальчишка успел разглядеть серебряную монетку, очень похожую на те, что были когда-то у его родителей. Они ничего не сказали друг другу, но Август вдруг почувствовал исходившее от мужчины тепло. Как будто отцовские руки обняли его за плечи и прижали к широкой груди. Сразу вспомнилось, как папа предупреждал его о возможном визите некоего Командора, который должен был показать ему монетку- йхоло. Лето улыбнулся длинному.

Эксперименты над ним возобновились неожиданно. Очкастая сама пришла за Августом в спальню поздно вечером и привела в кабинет. Там было все по-прежнему, только вместо длинного в угол уселся какой-то другой военный. Очкастая удивленно уставилась на него. Видимо, появление этого нового лица стало для нее большой неожиданностью.
- А где Крайнц?
- Его сегодня отстранили от эксперимента.  Вам разве не сообщили? Появились подозрения, что он связан с теми исчезновениями.
- Уж не хотите ли вы сказать... - очкастая словно забыла о существовании Лето, - что те случаи исчезновений в Корпусе его рук дело?
- Вполне возможно. Получить ордер на арест – дело пары часов. Все выяснится, когда его допросят. Вы же знаете, у нас умеют получать признания.
- Любой ценой, - нехорошо усмехнулся тот, кто должен был задавать вопросы. - А отработанный шлак уйдет в отвал. Может, даже сегодня.
Голос был другим, но слова он произнес те же, что Август слышал в палате. И от этого ему вдруг стало одновременно страшно и жарко. Мальчик закрыл глаза - и огромный лист бумаги завертелся, складываясь в самолет... нет, в самолетище, запустить который он не успел. Потому что дверь кабинета неожиданно распахнулась, внутрь ворвались клубы густого и очень плотного едкого дыма. Чьи-то крепкие пальцы прижали ко рту Лето респиратор - курсантов на уроках военной подготовки учили пользоваться такой штукой. Он пытался сопротивляться, отодрал от лица маску, вдохнул дым - и отключился. Кто-то подхватил его на руки, вынес из кабинета и запихнул под сиденье грузовика, привозившего в Корпус продукты.

Потом был дом, родной дом Августа. В нем, кроме него самого и Командора Крайнца, оказались еще двое ребятишек. Мальчишка из Корпуса, годом младше Лето, и девочка, совсем мелкая, лет пяти. Был долгий, трудный и честный разговор разговор Августа с длинным - разговор двух мужчин, которым нужно было многое сказать друг другу. В итоге Лето все-таки расплакался, а Командор обнял его, крепко прижал к себе и долго молча гладил по волосам, пока слезы вымывали из души мальчишки всю боль и горечь последних лет. Крайнц отдал ему монетку и рассказал, как когда-то давно у неразлучной троицы - Юльки, Ларки и Тадека - дружившей чуть ли не с пеленок, появились йхоло. А Лето вынес из кладовки старую дедову куртку. И с удивлением увидел, как Командор вынул из ее кармана (точнее, из-за подкладки, куда камешек провалился через дыру в кармане) Кристалл.

С тех пор прошло два года. Август и Крайнц живут в Аркане - замечательном городе у моря, где тихо и спокойно, где никто не экспериментирует с детьми, превращая их в отработанный шлак. Лето обзавелся друзьями и котом, снова стал самим собой, и порой болтает так много, будто пытается наверстать упущенное за то время, что он провел в почти полном молчании.

6. Навыки, способности.
Умеет складывать из бумаги фигурки-оригами. Наяву и в мыслях. Причем, при определенных обстоятельствах нематериальные кораблики-лягушки-тюльпанчики могут становиться материальными. Но об этом Лето предпочитает умалчивать. Он койво, со скрытой способностью к пирокинезу. Пограничник, лоцман, умеющий выходить на Дорогу и в Безлюдные Пространства.

7. Имущество.
Движимое - крупный, приблудившийся еще к  родительскому дому Лето, кот классического рыжего окраса. Лохматый, зеленоглазый, вечно тощий, сколько бы ни ел, с очень громкой мурчалкой где-то в животе. С одинаковым успехом отзывается на Яшку, Якова (если провинится) и на Проглота, но никак не реагирует на кис-кис.

Недвижимое – йхоло. Монетка в десять колосков с профилем мальчика на обороте. Получена от Командора, условно говоря, будто бы в обмен на шрам от врезавшегося тому под глаз горящего самолетика. Или на Кристалл, который Лето отдал опекуну. А может, она служит напоминанием о встрече в школьном коридоре, когда мальчик впервые перехватил его взгляд и улыбнулся ему.

Отредактировано Ёжики (2014-11-15 17:59:33)