Смех Тадеуша был злым и невеселым. И именно он, - не бледное лицо, не вспышка ярости, не его замкнутость и отчужденность, не хромота - именно этот смех вызвал у Полины острое чувство жалости. Все у него было на грани, любое прикосновение - физическое ли, эмоциональное - отзывалось болью и резкостью в ответ.
Она больше не пыталась объясняться, хотя ей было что сказать. Доброта - это именно инстинкт, нужно только докопаться до него, дать ему возможность проявить себе, освободить то, что годами было задавлено дикими и чуждыми правилами...
Она убрала в чехол фотоаппарат, на самом деле понимая, что фотографий этих ей не хватит. Но ничего, она потом сама сюда вернется и отфотографирует то, что нужно. Теперь, когда сняты доски с окон и открыта входная дверь она знает как пробраться в здание. А еще наверняка вспомнит как он поймал ее, когда Полина спрыгивала с подоконника, и аккуратно, бережно поставил на паркет. Вспомнит и замрет на секунду, прикрыв глаза, потому что, когда никто не видит, можно помечтать о давно прошедшем и несбыточном.
Полина еле слышно вздохнула и начала спускаться следом за Тадеушем.